Шведская королева ульрика элеонора сестра карла 12. Портреты монархов из коллекции синебрюхова. Вдали от власти

Осенью 1718 года шведский король Карл XII повел свою армию против датчан. Наступление велось по направлению к городу Фредриксхалд — важному стратегическому пункту обороны всей Южной Норвегии. Норвегия и Дания в то время были личной унией (то есть союзом двух самостоятельных и независимых друг от друга государств с одним главой).

Но подходы к Фредриксхалду прикрывал горный замок Фредрикстен мощная крепость с несколькими внешними укреплениями. Под стены Фредрикстена шведы пришли 1 ноября, заперев в осаде гарнизон из 1400 солдат и офицеров. Охваченный боевым задором, король лично руководил всеми осадными работами. Во время штурма внешнего замкового укрепления Гюлленлёве, начатого 7 декабря, его величество сам повел в бой две сотни гренадеров и рубился в отчаянной рукопашной схватке, пока все защитники редута не полегли замертво. От передовых окопов шведов до стен Фредрикстена осталось менее 700 шагов. Три шведские осадные батареи большого калибра, по шесть орудий в каждой, с разных позиций вели методичный обстрел замка. Штабные офицеры уверяли Карла, что до падения крепости осталась неделя. Тем не менее саперные работы на передовой линии продолжались, несмотря на непрерывный обстрел датчан. Как всегда пренебрегая опасностью, монарх не покидал поле сражения ни днем ни ночью. В ночь на 18 декабря Карл пожелал лично инспектировать ход земляных работ. Его сопровождали: личный адъютант - итальянец капитан Маркетти, генерал Кнут Поссе, генерал-майор от кавалерии фон Шверин, саперный капитан Шульц, лейтенант-инженер Карлберг, а также команда иностранных военных инженеров - два немца и четверо французов. В траншеях к свите короля примкнул французский офицер, адъютант и личный секретарь генералиссимуса Фридриха Гессен-Кассельского, мужа сестры его величества - принцессы Ульрики-Элеоноры. Его звали Андре Сикр, и никаких очевидных причин присутствовать в тот час и в том месте у него не было.

Около девяти часов вечера Карл в очередной раз поднялся на бруствер и при вспышках осветительных ракет, пускавшихся из замка, озирал ход работ в подзорную трубу. В траншее рядом с ним стоял французский полковник инженер Мегре, которому король отдавал распоряжения. После очередной реплики король надолго замолчал. Пауза вышла слишком долгой даже для его величества, не отличавшегося многословием. Когда офицеры окликнули его из траншеи, Карл не отозвался. Тогда адъютанты поднялись на бруствер и при свете очередной датской ракеты, запущенной в ночное небо, увидели, что король лежит ничком, уткнувшись носом в землю. Когда его перевернули и осмотрели, оказалось что Карл XII мертв - ему прострелили голову.

Тело погибшего монарха на носилках вынесли с передовых позиций и доставили в палатку главного штаба, передав его лейб-медику и личному другу покойного, доктору Мельхиору Нойману, который стал готовить все необходимое для бальзамирования.

Уже на другой день собравшийся в шведском лагере военный совет в связи с кончиной короля решил снять осаду и вообще прекратить этот поход. Из-за поспешного отступления, а также из-за суеты, связанной со сменой правления, никакого расследования смерти Карла XII по горячим следам не проводилось. Не был даже составлен официальный протокол об обстоятельствах его гибели. Всех причастных к этой истории вполне удовлетворила версия, согласно которой в голову короля попала картечь величиной с голубиное яйцо, выпущенная по траншеям шведов из крепостной пушки. Таким образом, главной виновницей гибели Карла XII объявлялась военная случайность, не щадящая ни королей, ни простолюдинов.

Однако помимо официальной версии почти сразу же после смерти Карла возникла и другая - об этом пишет немецкий архивариус Фридрих Эрнст фон Фабрице в труде «Подлинная история жизни Карла XII», опубликованном в 1759 году в Гамбурге. Многие соратники короля предполагали, что под Фредрикстеном его убили заговорщики. Подозрение это родилось не на пустом месте: в королевском войске было достаточно желающих отправить Карла к праотцам.

Последний конкистадор

В 1700 году король отправился воевать с Россией, провел на чужбине без малого 14 лет. После того как военная удача изменила ему под Полтавой, он укрылся во владениях турецкого султана. Своим королевством он управлял из лагеря при деревне Варница около молдавского города Бендеры, гоняя курьеров до Стокгольма через весь континент. Король грезил военным реваншем и всячески интриговал при султанском дворе, пытаясь развязать войну с русскими. Со временем он изрядно надоел правительству Османской империи и ему несколько раз поступали деликатные предложения отправиться восвояси.

В конце концов его с большим почетом поместили в замок возле Адрианополя, где ему предоставили полнейшую свободу. В этом заключалась хитрая тактика - Карла не понуждали к отъезду, а просто лишили его возможностей действовать (не пропускали курьеров). Расчет оказался точен - провалявшись на диванах месяца три, король-непоседа, склонный к импульсивным поступкам, объявил о желании более не обременять своим присутствием Блистательную Порту и приказал придворным собираться в дорогу. К осени 1714 года все было готово, и караван шведов в сопровождении почетного турецкого эскорта двинулся в дальний путь.

На границе с Трансильванией король отпустил турецкий конвой и объявил своим подданным, что дальше поедет в сопровождении только одного офицера. Приказав обозу идти к Штральзунду - крепости в шведской Померании - и быть там не позже чем через месяц, Карл с подложными документами на имя капитана Фриска в бешеной скачке пересек Трансильванию, Венгрию, Австрию, Баварию, миновал Вюртемберг, Гессен, Франкфурт и Ганновер, добравшись до Штральзунда в две недели.

У короля были резоны торопиться с возвращением. Пока он наслаждался военными приключениями и политическими интригами в дальних краях, в его собственном королевстве дела шли совсем худо. На отвоеванных у шведов землях в устье Невы русские успели заложить новую столицу, в Прибалтике взяли Ревель и Ригу, в Финляндии русский флаг развевался над Кексгольмом, Выборгом, Гельсингфорсом и Турку. Союзники императора Петра громили шведов в Померании, под их натиском пали Бремен, Штеттен, Ганновер и Бранденбург. Вскоре после его возвращения пал и Штральзунд, который король покинул под обстрелом вражеской артиллерии на небольшом гребном судне, спасаясь от пленения.

Хозяйство Швеции было полностью разорено, но все разговоры о том, что продолжение войны обернется полной экономической катастрофой, совершенно не пугали короля-рыцаря, полагавшего, что если он сам довольствуется одним мундиром и одной сменой белья, питается из солдатского котла, значит и подданные могут потерпеть, пока он разгромит всех врагов королевства и лютеранской веры. Фон Фабрице пишет, что в Штральзунде королю представился искавший службы бывший голштинский министр, барон Георг фон Гёрц, посуливший королю решение всех финансовых и политических проблем. Получив от короля карт-бланш, господин Гёрц быстро провернул реформу-аферу, приравняв указом серебряный шведский далер к медной монете названной «нотдалер». На реверсе нотдалеров чеканилась голова Гермеса, и шведы называли его «богом Гёрца», а сами медяки «деньгами нужды». Этих ничем не обеспеченных монет начеканили 20 миллионов штук, что усугубило экономический кризис королевства, но все-таки дало возможность подготовиться к новой военной кампании.

По приказу Карла полки пополнялись рекрутами, опять отливались пушки, делались заготовки фуража и продовольствия, штабы разрабатывали планы новых кампаний. Все знали, что король все равно не согласится прекратить войну, хотя бы из простого упрямства, которым славился с малолетства. Однако и сидеть сложа руки противники войны также не собирались. Свою штаб-квартиру король разместил в Лунде, объявив, что в столицу королевства вернется только победителем, а из Стокгольма приходили известия одно тревожнее другого. В 1714 году, когда король еще «гостил» у султана, шведское дворянство собрало риксдаг, который принял решение склонить монарха к поискам мира. Карл игнорировал это постановление и мир заключать не стал, но у него и его сторонников появилась оппозиция - аристократическая партия, главой которой считался гессенский герцог Фридрих, в 1715 году сочетавшийся законным браком с принцессой Ульрикой-Элеонорой, единственной сестрой Карла и наследницей шведского трона. Члены этой организации и стали первыми подозреваемыми в подготовке убийства своего венценосного родственника.

Откровения барона Кронстедта

Смерть Карла принесла Ульрике-Элеоноре, жене Фридриха Гессен-Кассельского, королевскую корону, а как учили еще римские юристы, Is fecit cui prodest - «Сделал тот, кому выгодно». Весной 1718 года, перед тем как отправиться в норвежский поход, герцог Фридрих поручил надворному советнику Хейну составить для Ульрики-Элеоноры особый меморандум, в котором подробнейшим образом расписывались ее действия в том случае, если король Карл погибнет, а муж ее будет в это время отсутствовать в столице. И уж совсем зловещим выглядит загадочное появление на месте убийства короля адъютанта принца Фридриха, Андре Сикра, которого приближенные офицеры изначально и полагали непосредственным исполнителем приказа заговорщиков.

Однако при желании можно толковать эти факты и совсем иначе. Составление меморандума для Ульрики-Элеоноры вполне объясняется тем, что ее муж и брат отправлялись не на бал, а на войну, где всякое могло случиться. Понимая, что его жена, не отличаясь особыми способностями, скорее всего, растеряется в кризисной ситуации, Фридрих вполне мог озаботиться вопросом подстраховки. У господина адъютанта Сикра оказалось твердое алиби: в ночь гибели Карла XII рядом с Сикра в траншее были еще несколько человек, которые показали, что никто из присутствовавших не стрелял. К тому же Сикра стоял так близко к королю, что, выстрели он, в ране и вокруг нее непременно остались бы следы пороха - а их не было.

Под подозрение попали и иностранцы из свиты короля. Как пишет немецкий историк Кнут Лундблад в книге «История Карла XII», изданной в 1835 году в Кристианстаде, в убийцы шведского короля готовы были записать инженера Мегре, который якобы мог взять грех на душу во имя интересов французской короны. Собственно говоря, по очереди подозревали всех бывших в ту ночь в траншее, но верных доказательств против кого бы то ни было так и не нашли. Однако разговоры о том, что короля Карла убили заговорщики, не затихали многие годы, тем самым подвергая сомнению легитимность преемников Карла на шведском престоле. Не имея возможности иным способом опровергнуть эту молву, власти спустя 28 лет со дня гибели Карла XII объявили о начале официального расследования убийства.

В 1746 году по высочайшему распоряжению склеп в Риддархольмской церкви Стокгольма, где покоились останки короля, был вскрыт, труп подвергли подробному исследованию. В свое время добросовестный доктор Нойман забальзамировал тело Карла так основательно, что тление почти не тронуло его. Рана на голове покойного короля была тщательным образом осмотрена, и эксперты - медики и военные - пришли к выводу, что ее оставила не круглая пушечная картечь, как считалось ранее, а коническая ружейная пуля, выпущенная со стороны крепости.

Расчеты, пишет Лундблад, показали, что до места гибели Карла оттуда, откуда мог выстрелить в него неприятель, пуля долетела бы, но ее убойной силы уже было недостаточно, для того чтобы пронизать голову насквозь, выбив висок, как обнаружилось во время экспертизы. Выпущенная с ближайшей датской позиции, пуля должна была бы остаться в черепе или даже застрять в самой ране. Значит, кто-то выстрелил в короля со значительно более близкого расстояния. Но кто?

Еще четыре года спустя, рассказывает Лундблад, в декабре 1750-го, пастора стокгольмской церкви Св. Якова, знаменитого проповедника Тольстадиуса, срочно позвали к одру умиравшего генерал-майора барона Карла Кронстедта, который просил принять его последнюю исповедь. Вцепившись в руку пастора, господин барон умолял его немедленно пойти к полковнику Стиернероосу и потребовать от него именем Господа признания в том же, в чем сам он, истерзанный муками совести, собирался покаяться: они оба виновны в смерти короля шведов.

Генерал Кронстедт в шведской армии заведовал огневой подготовкой и был известен как изобретатель методов скоростной стрельбы. Сам блестящий стрелок, барон подготовил немало офицеров, которых сегодня назвали бы снайперами. Одним из его учеников был Магнус Стиернероос, получивший звание поручика в 1705 году. Спустя два года молодого офицера зачислили в отряд драбантов - личных телохранителей короля Карла. Вместе с ними он побывал во всех переделках, которыми так изобиловала биография воинственного монарха. Сказанное генералом на смертном одре совершенно не вязалось с репутацией верного и доблестного служаки, которой пользовался Стиернероос. Однако, исполняя волю умирающего, пастор отправился в дом полковника и передал ему слова Кронстедта. Как и следовало ожидать, господин полковник только выразил сожаление, что его добрый друг и учитель перед кончиной впал в безумие, стал заговариваться и в бреду городит сущий вздор. Выслушав этот ответ Стиернерооса, сообщенный ему пастором, господин барон вновь послал к нему Тольстадиуса, велев сказать: «Чтобы полковник не думал, будто я заговариваюсь, скажите ему, что он сделал «это» из карабина, висящего третьим на оружейной стене его кабинета». Второе послание барона привело Стиернерооса в неописуемую ярость, и он выгнал уважаемого пастора вон. Связанный тайной исповеди, преподобный Тольстадиус молчал, образцово исполнив свой священнический долг.

Лишь после его смерти, последовавшей в 1759 году, среди бумаг Тольстадиуса обнаружили изложение рассказа генерала Кронстедта, из которого следовало, что по поручению заговорщиков он подобрал стрелка, предложив эту роль Магнусу Стиернероосу. Тайно, никем незамеченный, генерал пробрался в траншеи вслед за свитой короля. Драбант Стиернероос следовал в это время в составе команды телохранителей, всюду сопровождавших Карла. В ночной неразберихе переплетающихся траншей Стиернероос незаметно оторвался от общей группы, а барон сам зарядил карабин и передал его своему ученику со словами: «Теперь пора за дело!»

Поручик выбрался из траншеи, занял позицию между замком и передовыми укреплениями шведов. Выждав момент, когда король поднялся над бруствером по пояс и его хорошо осветило очередной ракетой, пущенной из крепости, поручик выстрелил в голову Карла, а потом сумел вернуться в шведские окопы незамеченным. Позже за это убийство он получил 500 золотых наградных.

После смерти короля шведы сняли осаду с замка, а генералы разделили воинскую казну, состоявшую из 100 000 далеров. Фон Фабрице пишет, что герцог Голштин-Готторпский получил шесть тысяч, фельдмаршалы Ренскольд и Мёрнер взяли по двенадцать, кто-то получил четыре, кто-то три. Всем генерал-майорам выдали по 800 далеров, старшим офицерам - по 600. Кронстедту, перепали 4000 далеров «за особые заслуги». Генерал уверял, что он сам дал Магнусу Стиернероосу 500 монет из той суммы, которая причиталась ему.

Свидетельство, зафиксированное Тольстадиусом, многими принимается как верное указание на исполнителей покушения, однако оно нисколько не отразилось на карьере Стиернерооса, дослужившегося до чина генерала кавалерии. Записи покойного пастора, изложившего содержание предсмертной исповеди барона Кронстедта, было недостаточно для официального обвинения.

Нажмите для увеличения

Осада Фредриксхалда, во время которой погиб Карл XII

1. Форт Гюлленлёве, взятый шведами 8 декабря 1718 года
2, 3, 4. Осадная шведская артиллерия и сектора ее обстрела
5. Шведские окопы, возведенные во время осады Гюлленлёве
6. Дом, где жил Карл XII после взятия форта
7. Новая штурмовая траншея шведов
8. Передняя штурмовая траншея и место, где 17 декабря был убит Карл XII
9 Крепость Фредрикстен
10, 11, 12. Сектора обстрела датской крепостной артиллерии и артиллерии вспомогательных фортов
13, 14, 15 Шведские войска, блокирующие пути отступления датчан
16 Лагерь шведов

Крепостное ружье

Уже совсем на излете восемнадцатого столетия, в 1789 году, шведский король Густав III в разговоре с французским посланником убежденно назвал Кронстедта и Стиернерооса непосредственными исполнителями убийства Карла XII. По его мнению, в качестве заинтересованной стороны в этом происшествии выступал английский король Георг I . Ближе к финалу Северной войны (1700– 1721) завязалась сложная многоходовая интрига, в которой Карлу XII и его армии отводилась немаловажная роль. Существовала договоренность, пишет Лундблад, между шведским королем и сторонниками претендовавшего на английский престол сына короля Якова II, согласно которой после взятия Фредрикстена шведский экспедиционный корпус в 20 000 штыков должен был отправиться от берегов Норвегии к Британским островам, чтобы поддержать яковитов (католиков, сторонников Якова. - Прим. ред.), воевавших с армией правившего Георга I. С планом согласился барон Гёрц, которому Карл полностью доверял. Господин барон искал денег для короля, а английские яковиты сулили хорошо оплатить шведскую поддержку.

Но и тут есть повод сомневаться. Тайная переписка шведов и яковитов была перехвачена, флот, предназначавшийся для переброски шведской армии на английский театр военных действий, был разгромлен датчанами. После этого если и существовала еще угроза вступления шведов в английскую междоусобицу, то разве что умозрительная, не требовавшая немедленного покушения на жизнь Карла XII. Лундблад говорит, что противоречивость и недоказанность свидетельств о гибели Карла XII от рук заговорщиков, заставила некоторых ученых предположить, что смерть короля была результатом случайности. В него попала шальная пуля. Исследователи приводят в качестве аргументов практический опыт и точные расчеты. В частности, они утверждают, что в голову королю попала пуля, выпущенная из так называемого крепостного ружья. Это был род ручного огнестрельного оружия, большей мощности и калибра, чем обычные ручные ружья. Выстрел из них производился со стационарной подставки, и били они дальше, чем обычные ружья пехотинцев, давая возможность осажденным обстреливать осаждавших на дальних подступах к укреплениям.

Шведский врач, доктор Нюстрём, один из исследователей, интересовавшихся историей гибели Карла, в 1907 году решил проверить версию с выстрелом из крепостного ружья. Сам-то он был убежденным сторонником версии о злодеянии заговорщиков и полагал, что прицельный выстрел на нужное расстояние из крепости до траншеи в те времена был невозможен. Имея научный склад ума, доктор собирался экспериментально доказать ошибочность утверждений своих оппонентов. По его заказу изготовили точную копию крепостного ружья начала XVIII века. Это оружие было заряжено порохом - аналогом того, который использовался при осаде Фредриксхалда, и точно такими же пулями, какие употреблялись в начале XVIII столетия.

Все было воспроизведено до мельчайших подробностей. На месте, где был обнаружен мертвым Карл XII, установили мишень, по которой со стены замка из реконструированного крепостного ружья сам же Нюстрём выпустил 24 пули. Результат эксперимента был поразителен: 23 пули попали в цель, входя в нее горизонтально, пронзая мишень насквозь! Так, доказывая невозможность этого варианта развития событий, доктор подтвердил полную его возможность.

Яркая жизнь короля Карла - клад сюжетов для романистов и сценаристов фильмов. Но ничего не установлено точно до сих пор.

Еще ребенку мне дал Один смелое сердце.
Сага об Олафе Трюггвассоне

1. Отец

Отец Карла XII Карл XI родился 24 ноября 1655 года и был возведен на престол в пятилетнем возрасте. Ничто не предвещало в нем будущего неограниченного правителя Швеции. Карл XI рос застенчивым юношей, который на заседаниях Государственного совета боязливо шептал свое мнение на ухо председательствующей матери. Перелом в его характере произошел после битвы с датчанами при Лунде (1676), где Карл XI, командовавший правым крылом шведов, обратил в бегство левый фланг датчан и решил исход сражения.

Карл XI в сражении при Лунде

Во время войны с Данией король сосредоточил в своих руках всю полноту власти и стал диктатором в древнеримском, военном значении этого слова. Но он не прельстился военным поприщем, а использовал свою власть для проведения редукции — изъятия значительной части дворянских земель в пользу казны. Честолюбие Карла XI проявлялось в том, что он хотел добиться «идеального бюджета», в чем и преуспел, наведя порядок в государственных финансах.

Карл XI

Король также закончил церковную реформу, начатую Густавом I. В 1686 году вышел закон о подчинении Церкви королевской власти. Архиепископ Улоф Свебелиус написал специальный катехизис, ставший обязательным на всей территории королевства. Единственно законной духовной пищей были признаны официальные школьные учебники, а затем и книга псалмов, авторами которой стали известные шведские поэты Хаквин Спегель, Еспер Сведберг и другие.

Одновременно с ростом благосостояния и просвещения в Швеции, как и в других государствах Западной Европы, ширилась «охота на ведьм». В этом вопросе шведское духовенство проявляло не меньше рвения, чем столь ненавидимые им паписты. Так, в 1669 году в Далекарлии у детей обнаружилась неизвестная болезнь, сопровождающаяся обмороками и спазмами. Дети рассказывали, что ведьмы по ночам возят их на шабаш. Церковная комиссия допросила с применением пытки 300 детей. По их показаниям были сожжены 84 взрослых и 15 малолетних еретиков; 128 детей ежедневно в продолжение длительного времени пороли у дверей церкви. Юристы пытались оспорить детские показания, но теологи сослались на текст Библии, где говорится, что «устами младенца глаголет истина», и экзекуции продолжались.

Венцом политической деятельности короля стало решение риксдага 1693 года, который официально охарактеризовал Карла XI как «самодержавного, всем приказывающего и всем распоряжающегося короля, ни перед кем на земле не отвечающего за свои действия». Таким образом была торжественно провозглашена доктрина абсолютизма. Впрочем, Карл XI продолжал обращаться к риксдагу за поддержкой. В полной мере пожалеть об опрометчивости этого решения стране пришлось несколько позже, уже при Карле XII, когда ничто не могло заставить короля прекратить ставшую бессмысленной войну.
Неуемное властолюбие Карла XI оставило по себе противоречивую память. Мнение сторонников государственной централизации лучше всех высказал король Оскар II: «Редукция Карла XI была необходима, но она исполнялась бессердечно и не в меру строго. Он создал на развалинах провинциальной аристократии с федеративными убеждениями чиновничью иерархию, верную долгу и королевскому дому… государственная сокровищница обогатилась вследствие строгой экономии и честного управления, суды были неподкупны, торговые сношения установились с отдаленнейшими странами, войско реорганизовано и прекрасно вооружено, сильный и хорошо обученный флот властвовал в Балтийском море».

Шведское дворянство устами одного из своих представителей сложило ему панегирик в несколько ином духе: «Да будет благословенна память великого эконома государства Карла XI, который лишил моего деда пяти имений. Не дай Бог, чтобы он воскрес в Судный день среди святых, ибо тогда он выдаст нам холст из оческов вместо белоснежных шелковых одеяний и ветки можжевельника вместо обещанных пальмовых ветвей. Он самого Господа Бога заставит думать о бережливости».
Судя по всему, Карл XII должен был получить очень хорошее наследство.

2. Воспитание

В 1680 году Карл XI женился на датской принцессе Ульрике Элеоноре. От этого брака рано утром 17 июня 1682 года в стокгольмском дворце появился на свет наследник, нареченный Карлом.

По преданию, множество примет и предзнаменований окружало его колыбель (до настоящего времени это одна из драгоценных исторических реликвий Швеции), содействуя росту народных надежд на блестящую будущность младенца.

Аллегория, написанная Эренстралем (1629-1698) в связи с рождением принца Карла

У Карла XII было шесть братьев и сестер: принцесса Ядвига София родилась годом раньше, принц Густав в 1683 году, Ульрих в 1684-м, Фридерик в 1685-м, Карл Густав в 1686-м и принцесса Ульрика Элеонора в 1688 году. К младшей сестре Карл XII впоследствии питал особенно нежные чувства и называл в письмах mon coeur (моё сердце); она же наследовала ему, приняв королевский сан в 1719 году.

Слева направо: король Карл XI, его матушка — вдовствующая королева Хедвиг Элеонора,
принц Карл (будущий Карл XII), тетя Карла XI Мария Эфросиния, принцесса Хедвиг София
(старшая сестра Карла XII), королева Ульрика Элеонора (мать Карла XII).
Над ними портрет Карла X (отца Карла XI)

Первые годы жизни маленький Карл провел под благотворным влиянием матери. Именно она посеяла в нем семена религиозности, справедливости и чистоты нравов, отличавших Карла в зрелом возрасте. В то же время в наследнике обнаружились прирожденная воля и самолюбие, которые в детстве неизбежно принимали форму упрямства. Так, однажды мальчик заявил, что тёмно-синий цвет в сущности черный, и его никак не могли переубедить. В другой раз няня, которой нужно было на время отлучиться, посадила Карла в кресло и взяла с него обещание не вставать, пока она не вернется. Спустя какое-то время в комнату вошла королева, чтобы взять сына с собою в церковь, но все ее уговоры встать и идти с ней оказались бесполезными до прихода няни.

Принц Карл с матерью

Королева не хотела, чтобы со временем эти качества усилились в ребенке. Она внимательно следила за Карлом, сама занималась его уроками. К наследнику были приставлены лучшие учителя. В четыре года Карл получил в дядьки королевского советника графа Эрика Линдшельда, а позже его преподавателем стал известный профессор элоквенции (красноречия) Упсальского университета Норчепенский (в латинском варианте — Norcopensis), возведенный впоследствии в дворянство под фамилией Норденгиельм; последнего Карл, кажется, сам выбрал из нескольких учителей, предложенных ему родителями. Учителя получили инструкцию, в которой, помимо прочего, говорилось: «Хотя существует много причин, вследствие которых государи и их дети увлекаются высокомерием и своеволием, однако большею частью эти дурные свойства происходят от собственного воображения или вследствие речей льстецов, откуда проистекает ложное мнение, что королевские дети, поставленные выше других детей, могут делать или не делать, что хотят». Норденгиельм имел большое влияние на наследника и пользовался его неизменным уважением.

Первая книга, которую Карлу дали прочесть, чтобы познакомить его со своим и соседними государствами, было сочинение немецкого юриста XVII века Самуэля Пуфендорфа. Норденгиельм быстро открыл главную пружину в характере наследника — честолюбие — и успешно пользовался своим открытием для того, чтобы сломить его упрямство. Так, во время обучения иностранным языкам Карл выказал большую склонность к немецкому языку, на котором говорил как на родном. Но к латыни он питал нескрываемое отвращение. Тогда Норденгиельм сказал ему, что польский и датский короли знают ее в совершенстве. Карл сразу изменил свое отношение к латыни и изучил ее так хорошо, что всю жизнь употреблял в разговоре. То же средство помогло и при изучении французского языка — Карл выучил его, хотя впоследствии почти никогда им не пользовался. Когда воспитатель заметил ему, что знание этого языка может пригодиться, если надо будет переговорить с французским послом лично, наследник гордо ответил:
— Если я сойдусь с королем Франции, я буду говорить с ним на его языке, но если приедет сюда французский посол, то приличнее ему, ради меня, выучиться по-шведски, чем мне ради него учиться по-французски.

Огромное честолюбие мальчика обнаруживалось и во многих других случаях. Когда Норденгиельм, читая с наследником сочинение Квинта Курция об Александре Македонском, спросил его мнение об этом полководце, Карл ответил:
— Я думаю, что желал бы походить на него.
— Но он жил только тридцать два года, — возразил Норденгиельм.
— Разве этого не достаточно, когда он покорил столько царств? — высокомерно произнес Карл.

Эти слова передали его отцу, который воскликнул: «Вот ребенок, который будет лучше, чем я, и пойдет дальше, чем Густав Великий!»

В другой раз в кабинете отца Карл заинтересовался двумя географическими картами: одна из них изображала венгерский город, отнятый турками у германского императора; другая — Ригу, завоеванную шведами. Под первой картой было написано изречение из Книги Иова: «Господь дал, Господь и взял; да будет имя Господне благословенно». Принц прочитал надпись, взял карандаш и приписал на карте Риги: «Бог мне дал, дьявол у меня не отнимет».

Принц Карл в детстве

К сожалению, воспитание Карла осталось незаконченным. 5 августа 1693 года умерла королева Ульрика Элеонора. Молва винила в ее смерти короля. Действительно, в последние годы Карл XI плохо обращался с ней. Ежедневно у стокгольмского дворца толпились жертвы проведенной королем редукции. Ульрика Элеонора давала им свои деньги, драгоценности, мебель и даже платья. Когда ее средства истощились, она в слезах бросилась к ногам мужа, прося его помочь несчастным. Карл XI грубо оборвал ее:
— Сударыня, мы на вас женились, чтобы иметь от вас детей, а не выслушивать ваши мнения.

С этих-то пор он и обращался с ней столь сурово, что это, по общему мнению, приблизило ее конец. Карл так сильно горевал о потере матери, что впал в горячку, перешедшую затем в оспу, которая, правда, не оставила каких-либо отметин. Через год умер и Норденгиельм; Линдшельд скончался еще раньше. Вместе с этими людьми добрый гений покинул маленького Карла. Приставленные к нему новые преподаватели граф Нильс Гюльденстольпе и канцелярский советник Фома Полус не могли вполне заменить умерших — наследник постепенно был предоставлен самому себе. К тому же Карл XI, страстный охотник, часто брал с собой сына, нарушая ход занятий. В общении с отцом Карл усвоил привычки неограниченного государя.
Развитие Карла шло очень быстро. В 14-15 лет современники рисуют его характер теми же красками, которые будут преобладать в нем впоследствии.

3. Король

В начале 1697 года епископ доктор Бенцелиус приготовил Карла к первому причащению Святых Тайн; наследник причастился на следующий день после последнего совершения этого таинства над умирающим отцом. Карл XI скончался на сорок втором году жизни от рака желудка.

Посмертная маска Карла XI

Карл XII взошел на престол 14 апреля 1697 года в возрасте 14 лет 10 месяцев, приняв во владение Швецию, Финляндию, Ливонию, Карелию, Ингрию, города Висмар, Выборг, острова Рюген и Эзель, лучшую часть Померании, герцогства Бремен и Верден — земли, закрепленные за Швецией международными трактатами и страхом перед шведской армией.

Сразу возникла сложная ситуация: в завещании Карла XI не был точно определен срок наступления совершеннолетия Карла XII, а только назначалось регентство пяти опекунов под председательством бабки Карла XII Ядвиги Элеоноры Голштинской до более «зрелого» возраста нового короля, как было сказано в завещании. Вследствие этого регентство сразу превратилось в клубок интриг соперничавших партий двора. Ядвига Элеонора была уже в почтенном возрасте, делавшем извинительным ее природное слабоумие; из регентов, отличавшихся бесхарактерностью, только граф Бенгт Оксеншерна обладал влиянием на государственные дела. Регентам противостояла французская партия, представленная Кристофером Гюлленшерной, Фабианом Вреде, Валленштедтом, Гюлленстольпе и другими, и продатски настроенная аристократия, которая из-за своего бессилия вскоре слилась со сторонниками Франции.

Сведений об этом периоде сохранилось немного. Недовольство народа правлением вельмож, любовь к молодцеватому королю и разразившийся в стране голод ускорили переворот. Карл XII уже успел во время ужасного пожара, уничтожившего королевский дворец, впервые принародно показать присущую ему ловкость и силу духа: он покинул дымящиеся развалины замка против своей воли, уступив настояниям придворных. Его популярность возросла. Имя Карла XII объединяло его фаворитов, сенаторов, не попавших в регентство, аристократию, ненавидевшую регентов как сподвижников редукции, офицеров, надеявшихся на повышение, и народ, который, как водится, возлагал на молодого короля большие надежды.
Последующие события развивались стремительно. Как-то в начале ноября 1697 года Карл производил смотр нескольких полков. С ним был его любимец Карл Пипер, энергичный, умный, честолюбивый толстяк, представитель небогатой дворянской фамилии. Король пребывал в задумчивости.
— Осмелюсь ли я спросить ваше величество, о чем вы так серьезно задумались? — задал вопрос Пипер.

— Я думаю, — отвечал Карл, — что чувствую себя достойным командовать этими храбрецами и что не хотел бы, чтобы я или они получали приказания от женщины.

Пипер решил воспользоваться удобным случаем занять высокое положение, исполнив более чем прозрачный намек своего повелителя. Он передал слова короля графу Акселю Спарре, человеку горячему, также искавшему случая обратить на себя внимание. Спарре взял на себя роль посредника в сношениях с придворными партиями. За короткое время он заручился поддержкой почти всех влиятельных лиц.

Был срочно созван риксдаг. Среди дворянских депутатов преобладала французская партия, стоявшая за скорейшее обеспечение Карлу прав совершеннолетия. Утром 8 ноября в дворянской палате сторонники короля перекричали осторожных, заставили молчать сопротивляющихся и подняли на смех сомневающихся. Немедленно была послана депутация в Государственный совет, находившийся в это время в соборе. Все члены совета, в том числе и Ядвига Элеонора, с какой-то лихорадочной поспешностью согласились с решением дворян.

Другие сословия тоже наспех объявили о своем согласии, только духовенство увещевало не торопиться и выказало упорство, «названное впоследствии уважением к закону», по словам Оскара II.

По решению риксдага 1604 года совершеннолетие шведского короля наступало с восемнадцати лет. Карлу было только пятнадцать (чем, возможно, и объясняется расплывчатость завещания Карла XI), но после оглашения решения дворянской палаты все стали с воодушевлением бросать шапки в потолок и кричать: «Vivat rex Carolus!» (Да здравствует король Карл!). Духовенство почти отсутствовало; назавтра оно вновь призвало к благоразумию, но совершеннолетнего короля уже нельзя было вновь сделать несовершеннолетним.

Вечером предводитель дворянства во главе представителей сословий на аудиенции высказал желание, чтобы Карл объявил себя сувереном. Король охотно объявил о своем решении «с помощью Божьей и именем Иисуса Христа править страной». Сословия поклялись в верности и послушании, в нещажении добра, живота и крови. Впоследствии Карл XII не имел повода жаловаться на неверность шведов, а его подданные — на то, что король забыл хотя бы слово из их клятвы: он потребовал от них и первое, и второе, и третье.

Так, через три дня после разговора с Пипером и меньше чем через десять часов после начала заседания риксдага совершился государственный переворот — «политическая Нарва» Карла XII. 29 ноября 1697 года король взял в руки бразды государственного правления.

Карл XII в коронационной мантии

Король въехал в Стокгольм на рыжем коне, подкованном серебром, со скипетром в руке и короной на голове, при восторженных криках толпы. Архиепископ Упсальский совершил над ним обряды миропомазания и коронования. Когда он был готов водрузить корону на голову Карла, тот вырвал ее из его рук и короновался сам, гордо смотря на прелата. Зрители встретили этот жест неистовыми рукоплесканиями. Таким образом Карл отобрал у Церкви единственное право по отношению к королю, которое еще оставалось у нее от времен католичества.

Карл XII в молодости

Став неограниченным монархом в столь раннем возрасте, Карл хотел показать повадки взрослого мужа и в течение двух лет не созывал Государственный совет. Он решал дела в спальне, советуясь преимущественно со своими любимцами, среди которых первая роль надолго перешла к Пиперу, сделавшемуся графом и первым министром.

Впрочем, Карл не особенно обременял себя государственными заботами. Ему еще доставляло большее удовольствие ломать со сверстниками стулья и канделябры во дворце, стрелять в мраморные статуи в залах и поить вином ручного медведя на потеху двору. Если ночью в стокгольмских домах дребезжали и вылетали стекла, горожане знали: это развлекается молодой король; если запоздалый прохожий встречал на улице шумную ватагу, едущую верхом в одних рубашках, он не сомневался: это потешается молодой король; если в сеймовом зале дворца раздавались выстрелы, придворные не пугались, зная: это охотится молодой король… Возможно, что эти наклонности Карла также повлияли на решение дворянства о передаче ему власти — абсолютизм Карла XI всем навяз в зубах.

Свободное время Карл делил между геройскими забавами — охотой, страсть к которой поощрял герцог Голштинский, женатый на старшей сестре Карла, и военными играми под руководством преподавателя военных наук генерал-квартирмейстера Стюарта.

Военное предание было в Швеции сильно, как нигде в Европе. Только благодаря войнам страна приобрела то значение, которое она имела, и только войнами его можно было сохранить. Целый ряд блестящих воинов на престоле Ваза осуществили то, что, казалось, было возможно только в древних сагах.

Карл рос в атмосфере героических преданий. Он с детства так увлекался чтением саг, что Норденгиельм даже предостерегал его от излишней потери времени за этим занятием. Саги оказали сильное влияние на его воображение. Семилетний Карл уже выражал желание поручить царствование брату, пока он сам будет странствовать с дружиной по свету. Эта страсть не угасла с возрастом. Юношей он увлекся чтением рыцарских романов, запоем прочитал многотомного «Гедеона де Максибрандара», где король между прочим передает сыну скипетр со словами: «Я провел дни мои в мире, тебе же предстоит постоянная борьба с разбойниками и мятежниками, со львами и леопардами, с огнем и с водою. Да, мир изумится страданиям, которые тебе придется перенести: злобу и зависть и преследования от скорпионов и змеев, которые будут преграждать путь тебе и твоим. Но после долгих и тяжелых трудов ты наконец достигнешь своей цели». Последующая жизнь Карла окажется почти буквальным исполнением этого напутствия.

Конечно, редкий мальчишка не грезит о приключениях и подвигах, но у Карла это не было простой игрой воображения. Уже в детстве он начал вести соответствующий образ жизни: в 4 года сел на маленькую лошадку, чтобы присутствовать на маневрах войск; в 12 лет с восторгом писал о наслаждении скакать на королевских лошадях. В семилетнем возрасте он застрелил первую лису на охоте; в 11 лет — первого медведя. Присутствовавших при этом придворных особенно удивило хладнокровие, с которым мальчик направил ружье на приближающегося зверя.

В охоте Карл искал не добычи, а славы, как и полагалось викингу. Повзрослев, он не удовлетворился существующими охотничьими правилами, а издал указ, чтобы, на королевских охотах ходили на медведя только с копьем или ножом (как древние витязи), и сам, по словам его биографа Фрикселя, проделывал это множество раз. Его спутники с ужасом следили, как огромный зверь вставал на задние лапы и шел на короля, извергая из пасти вместе с ревом жаркую вонь. Однажды медведь ринулся на Карла так быстро, что успел сорвать с него парик. Но и этот способ охоты король нашел недостаточно рыцарственным и чересчур выгодным для охотника — и стал ходить на медведя с вилами и дубинкой. Он опрокидывал зверя вилами, а товарищи затягивали петлей задние лапы. Особенно прославилась охота в Кунгёере, на которой восемнадцатилетний Карл оглушил бросившегося на него медведя такими мощными ударами дубинки, что косолапого привезли в санях в обморочном состоянии.

Карл любил и другие потехи, связанные с опасностью для жизни, например скачку на лошади. Он то носился по тонкому льду заливов и озер, часто проваливаясь под лед, то возносился на такие крутые горы, что однажды опрокинулся навзничь вместе с конем.

Как-то весной в четыре часа утра в сопровождении гвардейского капитана он выехал на лед, который уже отстал от берега. Офицер придержал лошадь.

— Ты боишься? — спросил его король.
— Я боюсь не за себя, а за высокую особу вашего величества, — ответил гвардеец.

Но Карл натянул поводья и поскакал по льду. Когда он достиг другого берега, оказалось, что между берегом и льдом образовалась полоса воды в несколько метров шириной. Перескочить ее, как это любил делать король, было невозможно. Тогда Карл пришпорил лошадь, ушел по пояс в ледяную воду, но благополучно выбрался на сушу.
Герцог Голштинский подстрекал Карла и на более опасные выходки. Однажды король на спор уселся верхом на только что пойманного оленя. В другой раз герцог хвастался, что отрубит одним ударом сабли голову теленку. Услышав это, Карл встрепенулся. В течение нескольких дней во дворец приводили телят и овец, а Карл и герцог отрубали им головы и бросали их из окон на улицу.

Король не забывал и о военных упражнениях, к которым тоже приучал себя с детства. В 6 лет он приказал построить крепость с бастионами, чтобы познакомиться с различными видами укреплений; с увлечением слушал лекции по фортификации и тактике.

Тринадцатилетним он уже с упоением бросался на маневрах в самую гущу «вражеской» кавалерии, невзирая на ушибы и ссадины. От удовольствия он буквально терял разум.

Карл приучал себя к военным лишениям: ночью переходил спать с постели на пол; на 17-м году провел три декабрьские ночи в сенном сарае. Не случайно шведский король впоследствии служил одним из любимых образцов для Суворова.

На одной из охот Карла XII и застало известие о начале Северной войны, которая стала для него первой и единственной — длиною в жизнь.

Национальный музей Швеции. Картина Густава Седерстрёма. Перенесение тела Карла XII через норвежскую границу, вариант 1884 г.

Кто и почему убил Карла XII точно не известно до сих пор – спустя три века после его смерти на поле боя

Осень 1718 года. Уже 18 лет продолжается Северная война, один из крупнейших военных конфликтов XVIII века. В нём сошлись армии Швеции, России, Дании, Польши, Англии и других государств Европы. Боевые действия охватили огромную территорию – от Чёрного моря до Финляндии.

12 ноября 1718 года шведская армия во главе с 36-летним королем Карлом XII осадила хорошо укреплённую крепость Фредриксхалд – сегодня это город Халден (Halden) на юге Норвегии. Триста лет назад независимая ныне страна была провинцией Дании.

(В Швеции до 1753 года действовал юлианский календарь и все даты в этой статье указаны в соответствии с ним для достоверности. Григорианский календарь в XVIII веке «опережал» юлианский на 11 дней. Таким образом, осада Фредриксхалда началась 23 ноября по григорианскому летоисчислению. – прим. автора)

Уже через пару недель стало ясно, что захват крепости – вопрос лишь времени. Город с трёх сторон обстреливали 18 осадных орудий, методично разрушая укрепления. От 40-тысячной шведской армии Фредриксхалд защищали лишь 1400 датских и норвежских солдат.

Шведы построили вокруг города систему окопов и сапёрных сооружений, позволявшую осаждающим вести огонь по защитникам крепости с расстояния всего в несколько сотен шагов (метрическая система измерения расстояний в то время ещё не использовалась, а длина шага в разных странах соответствовала современным 77-88 сантиметрам).

Руководил осадой Карл XII – выдающийся полководец и исключительно смелый человек. 26 ноября он лично повел отряд из 200 человек на штурм одного из датских укреплений под стенами крепости. Король оказался в центре рукопашной схватки, запросто мог погибнуть, но не пострадал и покинул сражение только после взятия укрепления.

Карл сам контролировал инженерные работы и ежедневно обходил шведские позиции в считанных сотнях шагов от датских солдат. Риск был огромный – один меткий ружейный выстрел или удачный пушечный залп могли лишить Швецию короля. Но монарха это не останавливало. Он был смел до безрассудства. Недаром его называли «последним викингом».

Вечером 30 ноября король вместе с группой офицеров отправился в очередную инспекцию. Из окопа он долго рассматривал в подзорную трубу стены крепости и отдавал распоряжения стоявшему рядом полковнику инженерной службы Филиппу Мегре (Philippe Maigret). Уже стемнело, но датчане, чтобы видеть позиции шведов, запускали яркие осветительные ракеты. Временами раздавались выстрелы – защитники Фредриксхалда вели беспокоящий огонь.

В какой-то момент Карлу захотелось получить лучший обзор. Он поднялся выше по земляному брустверу. Внизу ждали новых указаний Мегре и личный секретарь монарха Сигюр (Siquier). Остальная свита также располагалась неподалеку. Неожиданно король упал с насыпи. Подбежавшие офицеры обнаружили, что Карл уже мёртв, а в его голове зияет огромная сквозная рана. Легенда гласит, что Мегре при виде убитого монарха произнес: «Ну вот и всё, господа, комедия закончилась, пойдёмте ужинать».

Покойника перенесли в штабную палатку, где придворный медик Мельхиор Нойман (Melhior Nojman) забальзамировал тело.

Смерть короля резко изменила планы шведского командования. Уже 1 декабря осада Фредриксхалда была снята и началось поспешное отступление от города, больше походившие на бегство.

Тело Карла на носилках через половину Скандинавии доставили в Стокгольм. Эта траурная процессия запечатлена на картине шведского художника Густафа Седерстрёма (Gustaf Cederström) «Перенесение тела Карла XII через норвежскую границу» .

15 февраля 1719 года король был похоронен в церкви Риддархольмен в Стокогольме. Карл стал последним монархом Европы, убитым во время боевых действий. Престол заняла его сестра Ульрика Элеонора.

Поспешное отступление от Фредриксхалда не позволило провести полноценное расследование обстоятельств гибели короля. Было объявлено, что его убила картечь, выпущенная с датских позиций.

Сразу же нашлись люди, поставившие под сомнение эту версию. Сомнения оказались настолько сильными, что спустя 28 лет, в 1746 году, шведский король Фредрик I приказал вскрыть могилу Карла для повторного осмотра тела. Придворный медик Мельхиор Нойман безупречно провел бальзамирование, поэтому августейший покойник выглядел так, словно погиб совсем недавно.

Отличная сохранность тела позволила детально изучить рану на голове Карла. Врачи и военные, хорошо знакомые с характером боевых травм, сделали ошеломляющий вывод: сквозная дыра в черепе размером с голубиное яйцо была проделана не осколком картечного снаряда, как предполагали ранее, а ружейной пулей.

Это сразу ставило под сомнение версию о роковом выстреле с датской стороны. От передовых позиций шведских войск до стен крепости было около 300 шагов. По расчетам баллистиков вероятность поражения с такого расстояния мишени размером 1.2 х 1.8 метра из гладкоствольного ружья начала XVIII века составляет лишь 25%, а шанс попасть в голову человека с такой дистанции намного меньше.

Также нужно учитывать, что Карл был убит ночью при неровном свете инженерных ракет, что ещё больше усложнило бы задачу датского снайпера. Рана на черепе оказалась сквозной, что говорит о большой скорости пули, которая сохраняется лишь на небольшом расстоянии. Никаких следов свинца или другого металла в голове обнаружено не было.

Если бы монарха убила пуля, случайно залетевшая с датских позиций, она утратила бы кинетическую энергию и застряла в черепе.

Казалось бы, «датская» версия оказалась несостоятельной. Но она получила неожиданное подтверждение спустя почти два века.

Выше говорилось о том, как сложно было бы попасть в Карла из обычного гладкоствольного мушкета. Но в 1718 году уже существовали специальные крепостные ружья. Это были тяжелые и громоздкие механизмы с длиной ствола до двух метров и весом до 30 килограммов. Такое ружье сложно держать в руках, поэтому оно оснащалось деревянной подставкой. Боеприпасами для него служили конические свинцовые пули массой 30-60 граммов, а дальность поражения позволяла насквозь пробить череп даже с очень большого расстояния. Можно ли было с его помощью застрелить Карла?

В 1907 году шведский врач и историк-любитель, доктор Нюстрем (Njustrem), провел эксперимент. По старинным чертежам он собрал крепостное ружье и начинил его порохом, также изготовленным по рецепту XVIII века. На месте гибели короля доктор установил деревянную мишень размером с человеческое тело, а сам взобрался на крепостную стену Фредриксхалда, откуда выстрелил 24 раза. Сам Нюстрем считал, что датчане не могли попасть в Карла с такого расстояния даже из крепостного ружья и хотел подтвердить это.

Но результат опыта оказался прямо противоположным. Доктор угодил в мишень 23 раза, доказав, что хороший стрелок с крепостной стены вполне мог убить короля.

В 1891 году барон Николай Каульбар из Эстляндии (так в то время называлась Эстония) заявил, что у него хранится ружье, из которого по семейному преданию был застрелен Карл. Аристократ отправил на экспертизу в Стокгольм две фотографии родовой реликвии и слепок пули.

Старинное ружье оказалось весьма примечательным артефактом. На нём почему-то были выгравированы имена придворных из ближайшего окружения Карла, именно тех, кто присутствовал при его гибели.

Экспертиза выявила, что раритет был выпущен еще в конце XVII века, но в короля стреляли не из него. Страшная рана монарха на соответствовала пулям, выпущенным из ружья Каульбара.

В 1917 году останки снова извлекли из склепа (всего за три века было четыре эксгумации) и подвергли экспертизе на основании современных криминалистических методик. Впервые были сделаны рентгеновские снимки черепа.

Выводы специалистов оказались противоречивыми. С одной стороны, пуля угодила в череп слева и немного сзади, и, по мнению экспертов, не могла прилететь из Фредриксхалда. Но с другой стороны, входное отверстие располагалось чуть выше выходного, - пуля двигалась по наклонной траектории, с возвышенности, например, с насыпи или …. стены. Второй вывод уже допускал выстрел из крепости.

В 1924 году появился новый артефакт. Норвежец Карл Ялмар Андерссон (Carl Hjalmar Andersson) передал в музей шведского города Варберг (Varberg) старую пулю, которой, по его мнению, был убит монарх, но никаких доказательств этому не было. По легенде солдат Нильсон Стирна (Nilsson Stierna), служивший в шведской армии при осаде Фредриксхалда, увидел гибель Карла, подобрал пулю, навылет пробившую череп короля, и хранил ее у себя. Спустя два века артефакт окольными путями попал к Андерссону.

Примечательно, что пуля была отлита из латунной пуговицы, которая нашивалась на солдатские мундиры шведской армии. Те, кто верил в то, что именно этим кусочком металла был убит монарх, для аргументации обращались к суевериям. Карл столько раз выходил невредимым из кровопролитных схваток, что многие считали его заговоренным. Убить его можно было только чем-то необычным и близким королю. А что могло быть ближе для воинственного монарха, чем солдатский мундир его собственной армии?

В 2002 году в университете Упсалы был проведен анализ ДНК. Исследователи сравнили биоматериалы, обнаруженные на пуле, с образцом головного мозга, взятым при эксгумации останков короля, и кровью монарха, оставшейся на одежде, хранящейся в историческом музее Стокгольма.

Результат экспертизы снова оказался неоднозначным. За 284 года образцы сильно изменились под воздействием окружающей среды. Исследователи выявили только общие параметры генетического кода. Вывод был таков - обнаруженное на пуле ДНК могло принадлежать примерно 1% населения Швеции, включая Карла. Причём, на металле нашли следы ДНК сразу двух человек, что ещё больше запутало исследователей. В общем, генетическая экспертиза не прояснила историческую тайну.

Со временем появились другие факты, свидетельствовавшие о том, что Карла убили вовсе не датские солдаты.

Для начала нужно кратко описать политическую и экономическую ситуацию начала XVIII века. Уже 18 лет шла изнурительная Северная война, в которая Швеция противостояла едва ли не половине Европы. В первые годы конфликта Карлу удалось нанести серьезные поражения России, Дании и Польше, но затем последовали неудачные битвы на суше и на море.

Настоящей катастрофой для шведской армии обернулся поход на Россию в 1709 году. Карл потерпел сокрушительное поражение под Полтавой, где сам был ранен и едва не попал в плен.

Король всецело был поглощен войной и совершенно не занимался экономикой Швеции, которая оказалась в удручающем состоянии. Он провел печально знаменитую денежную реформу, при которой серебряные монеты были приравнены по стоимости к медным. Это позволило покрыть военные расходы, но вызвало резкий рост цен и обнищание населения. Шведы так возненавидели финансовые нововведения, что «автора» реформы немецкого барона Георга фон Герца (Georg von Görtz) арестовали и казнили спустя три месяца после гибели Карла.

Аристократы не раз просили короля начать мирные переговоры. В 1714 году шведский парламент (риксдаг) даже принял по этому поводу специальное постановление, которое было направлено монарху, находившемуся в то время в Турции.

Карл отверг его и, невзирая на поражения и экономические проблемы, решил продолжить войну до победного конца. За такое упрямство турки дали ему ещё одно говорящее прозвище – «Железная башка». Монарх с 1700 года практически не появлялся на родине, проводя жизнь в бесконечных походах.

Немецкий ученый Кнут Лундблад (Knut Lundblad) в своей книге «История Карла XII», изданной в 1835 году, выдвинул версию о причастности английского короля Георга I к убийству шведского коллеги. В начале XVIII века Георг боролся с претендентом на престол Яковом Стюартом. В 1715 году противостояние привело к восстанию якобитов, подавленному королевскими войсками.

Лундблад предположил, что Карл XII собирался помочь Якову, отправив в Англию экспедиционный корпус в 20 тысяч солдат для войны с Георгом. А действующий английский король решил предотвратить это, организовав убийство Карла. Эта версия имеет одно слабое место – Швеция при всём желании не могла ни в 1718, ни в последующие годы, высадить крупный морской десант в Англии. После неудачных морских сражений с Россией и Данией скандинавское королевство утратило большую часть своего флота. Георг мог не опасаться шведского вторжения.

Однако, и внутри Скандинавии, и за ее пределами было немало влиятельных людей, желавших смерти Карла.

Кнут Лундблад также описывал такую историю. В декабре 1750 года в Стокгольме умирал барон Карл Кронстедт (Carl Cronstedt), один из лучших офицеров Карла XII. Он пригласил священника, чтобы исповедаться.

Умирающий признался, что участвовал в заговоре с целью убийства Карла и потребовал, чтобы пастор отправился к другому офицеру Магнусу Стиернероосу (Magnus Stierneroos), также служившему при покойном монархе.

Кронстедт заявил, что именно Стиернероос, его бывший подчиненный, выстрелил в короля. Барон считал недостаточным собственного признания и хотел убедить покаяться еще одного офицера, причастного к убийству.

Стиернероос, выслушав священника, заявил, что Кронстедт явно не в себе и не соображает, что говорит. Пастор передал ответ барону, на что тот подробно рассказал, из какого именно ружья был убит Карл. Оно, по словам Кронстедта, до сих пор висело на стене кабинета Стиернерооса. Священник снова отправился к последнему с просьбой о признании, но офицер в ярости выгнал пастора из своего дома.

Эта история так бы и осталась неизвестной, ведь священник не имеет права разглашать услышанное на исповеди. Он описал необычную перебранку двух офицеров с своем дневнике, который никому не показывал. В 1759 году пастор умер и его записи были преданы огласке.

Убийство Карла, по словам умирающего Кронстедта, произошло в результате заговора шведской аристократии, недовольной политикой короля. В качестве непосредственного исполнителя убийства барон привлек Стиернерооса, своего подчиненного и отличного стрелка.

Вечером 30 ноября тот следовал по окопам за Карлом и его свитой, затем вылез из траншеи и занял позицию перед земляной насыпью, к которой с другой стороны подошел монарх. Стиернероос дождался, когда король выглянет из-за бруствера, и выстрелил. В последовавшей за убийством суматохе он незаметно вернулся в окопы.

Кронстедт также признал, что он и другие военачальники после гибели Карла повели себя совсем не благородным образом - присвоили всю войсковую казну. Стиернероос тоже получил очень солидное денежное вознаграждение и впоследствии дослужился до генерала кавалерии.

Информация, изложенная в записках покойного священника, не имела подтверждения и не могла служить юридическим доказательством. Но известно, что в 1789 году шведский король Густав III в беседе с французским послом сказал, что считает исполнителями убийства именно Кронстедта и Стиернерооса.

Еще одним подозреваемым считается также личный секретарь Карла француз Сигюр. Якобы именно он застрелил короля. В Швеции многие поверили в эту версию. Ведь вскоре после убийства француз в Стокгольме в приступе белой горячки кричал, что убил короля и просил за это прощения.

Много лет спустя знаменитый французский философ Вольтер, написавший биографию Карла, поговорил с Сигюром, тогда уже глубоким стариком, в его доме во Франции. Тот сказал, что признание ложное и было сделано из-за болезненного помрачения рассудка. Сигюр очень уважал Карла и никогда бы не посмел причинить ему вреда.

После этого Вольтер написал: «Я его видел незадолго до смерти и могу уверить, что он не только не убивал Карла, но сам тысячу раз дал бы убить себя за него. Если бы он был виновен в этом преступлении, то это, конечно, было бы с целью оказать услугу какому-нибудь государству, которое хорошо бы его вознаградило. Но он умер в бедности во Франции и нуждался в помощи».

Выше рассматривались разные мнения о непосредственном исполнителе, но кто был организатором заговора, если таковой всё-таки имел место?

Причастность английского короля Георга маловероятна. У него не было достаточного повода для убийства.

Больше всех от смерти Карла выиграл Фредрик Гессенский, муж его сестры Ульрики Элеоноры, которая заняла престол сразу после гибели брата. В 1720 году она отреклась от короны в пользу супруга. Фредрик правил Швецией вплоть до своей смерти в 1751 году. Многие сторонники теории заговора считают организатором убийства именно его.

Но, возможно, все эти выводы неверны и Карл погиб от случайной пули, выпущенной со стен Фредриксхалда. Разрешить загадку могла бы новая экспертиза останков с использованием самых современных технических средств.

В 2008 году Стефан Йонссон (Stefan Jonsson), профессор материаловедения Королевского технологического института в Стокгольме, в интервью ВВС заявил о необходимости новой эксгумации, уже пятой по счету. Ученый собирается изучить кости при помощи электронного микроскопа.

«Даже если имеются малейшие следы металла, мы сможем изучить их химический состав», – сказал профессор. Однако, разрешение на очередную эксгумацию останков «последнего викинга» по сей день не получено.

Текст: Сергей Толмачёв

Это портрет сестры шведского короля Карла XII, того самого, который воевал против России в Северной войне 1700 - 1721 гг. (впрочем, до конца войны он не дожил и корона перешла его сестре Ульрике-Элеоноре).

По этому поводу вспомнился "бородатый" анекдот (впрочем, он настолько старый, что возможно его уже давно забыли).
Впрочем, этот анекдот можно считать и притчей. Ну а определенные параллели с нашим временем, я думаю, вы и сами проведете.

АНЕКДОТ-ПРИТЧА

Монарх одного из могущественных государств, всю жизнь проведший в многочисленных воинах и потерявший в них правую ногу и правый глаз, решил запечатлеть себя для потомков на парадном портрете.

Для этого ко двору короля были приглашены три художника: романтист, реалист и соцреалист. Их предупредили, что если королю портрет не понравится, то их ожидает страшная казнь (король был, что не удивительно, жестоким тираном), а если понравится, то их ожидает награда, о которой они и мечтать не могли.

Первым из художников предложил королю свою картину представитель романтического направления в живописи. На ней великий монарх был изображен сущим красавцем лет на 20, а то и 30 моложе, чем в реальности, причем о двух ногах и с двумя глазами.

"Все это очень красиво, - спокойно сказал король и взглянул на художника-романтиста своим единственным глазом так, что даже у придворных, хорошо знавших суровый нрав своего государя, по спинам заструился холодный пот. - Но разве ты не видишь, что на твоем портрете я совершенно не похож на себя? И если показать этот портрет моим верным подданным, то они будут надо мной смеяться! Ты что, этого хочешь?!!!"
Два королевских стражника тут же подхватили несчастного художника-романтиста под руки, и поскольку от страха перед неизбежным наказанием он сам уже идти не мог, поволокли его по направлению к застенку, где палач, настоящий профессионал, обожающий свою работу как и все настоящие профессионалы, со зловещей улыбкой натачивал огромный топор.

Художник-реалист всегда считал, что истинное искусство должно отображать действительность таковой, какая она есть, ибо правда всегда превыше всего, а преукрашивать что-либо или кого-либо - это недостойно настоящего художника. Поэтому он изобразил короля каким он и был: одногогим и одноглазым, с большой бородавкой на носу, кровавым, уродливым шрамом на щеке и отвратительными гнойниками по всему лицу. При этом, гнойники были выписаны особенно тщательно, а пустая глазница короля на его портрете была обрамлена чириями. Поскольку от некогда роскошной шевелюры монарха уже ничего не осталось, художник особенно подчеркнул королевскую лысину, его бугристый череп и жалкие остатки волос, свисавших седыми прядями за оттопыренными ушами, делающими коронованную особу похожей на престарелого комедианта.

Король долго смотрел на свой портрет, представленный художником-реалистом, потом отошел к зеркалу, в которое также долго всматривался. Затем его лицо исказила злая гримаса, ничего хорошего не предвещавшая ни художнику, ни тем придворным, кто присутствовал при демонстрации этого портрета.

"Так, так, так..., - медленно и размеренно произнес король. - Значит ты хочешь, чтобы я в памяти своих потомков и потомков моих подданных остался жутким уродом?!!!".
При этих словах короля те придворные, что стояли вблизи дверей, стараясь незаметно выскользнуть из парадного зала, что им не удалось сделать, так как королевские стражники преградили им выход, сомкнув чуть ли не перед их носами свои алебарды.

Художник-реалист старался сохранять спокойствие, и нужно заметить, что это у него неплохо получалось. Его страх и волнение выдавали только слегка дрожащие руки (впрочем, это, возможно, было следствием чрезмерного увлечения абсентом) и капли пота на его лбу (в зале было совсем не жарко, скорее холодно, а два разожженных камина по обеим сторонам от королевского трона согревали только самого короля и двух церемониальных стражников, которые в своих длинных кафтанах и огромных шапках, сшитых из медвежьих шкур, ожидали только одного - когда же их наконец сменят).
"Ваше величество, - не до конца преодолев волнение начал говорить художник-реалист, - я изобразил вас именно таким, каким вы должны остаться в памяти потомков - великим воином, израненным в битвах во имя величия нашей страны. Потерянные вами глаз и нога - это не что иное, как зримые свидетельства ваших подвигов во имя величия нашего Отечества. Я надеялся, что вы это оцените и...".

"Хватит! - прервал художника король, привстав со своего трона. - В войнах, которые я вел, многие потеряли свои конечности! Но я - король!!! А ты изобразил меня простым калекой!!! Уведите его, - отдал он приказание своим стражникам. - И этих трусов, которые попытались спрятаться от моего праведного гнева, тоже уведите с глаз моих. Пусть их постигнет то же наказание, что и этого художника-правдолюбца!"

К четырем придворным тут же кинулись стражники и поволокли их в камеру пыток. А художник, плюнув на пол перед королевским троном, оттолкнул от себя "провожатых", на последок дерзко взглянув в единственный глаз короля, и на заклание пошел сам.

Палач, на топоре которого еще были видны кровавые пятна, оставшиеся после казни художника-романтиста (его обезглавленное тело было бесцеремонно отодвинуто в угол застенка, а отрубленная готова с почему-то широко раскрытыми глазами и искривившемся от ужаса ртом, в уголке кторого застыла капля крови, валялась подобно качану капусты рядом с плахой), размял руки, но увидев, что к нему ведут не только художника, но и шестерых придворных, двое из которых были графами, а остальные баронами, несколько растерялся.
Впрочем его растерянность быстро прошла. "Этих шестерых киньте в пыточную, я с ними потом разберусь, - приказал он своим подручным, - А художника давайте сюда!"
Через несколько секунд голова художника-реалиста присоединилась к голове романтического живописца.

Обозлившийся король приказал привести третьего художника, известного своими парадными портретами в стиле соцреализма. Это художник вошел не один, его огромную картину внесли четверо помощников.

На картине был изображен король верхом на коне. Вздыбленные передние ноги коня символизировали стремление короля к новым завоеваниям, его (коня) оскаленные зубы должны были подчеркнуть нетерпимость к повершенным врагам. А сам великий правитель восседал на коне (естественно воронной масти) в профиль: таким образом, что никому не были видны ни отсутствие его правого глаза, ни обрубок его правой ноги. Королевская лысина была прикрыта широкополой шляпой из под которой вились кудри роскошного парика.

Некоторое время король молчал, рассматривая картину художника-соцреалиста во всех подробностях. Ему не мешали ни стоны придворных, которых посадили на кол, ни перешептывания оставшихся в зале царедворцев, с ужасом ожидавших своей участи.
Он оценивал свое изображение, на котором была самая что ни на есть правда, какой он себе ее представлял.

Художник-соцреалист, зная, что его творчество никак не может не понравится королю (для него это был уже далеко не первый заказ), был совершенно спокоен.
"Именно такие художники мне и требуются! - неожиданно и громко заявил король. - Теперь он станет моим главным министром! А кто с эти не согласен, того на кол посажу!!!"

Придворные покорно склонили свои головы перед новым премьер-министром: "Как скажете, ваше величество!".

Ульрика Фредрика Паш, или по-домашнему Улла, до самого начала XIX века считалась одной из очень и очень немногих профессиональных художниц Швеции. Заметим, при этом, что жизнь ее пришлась на век XVIII, когда женщин-художниц можно было пересчитать по пальцам. Как истиная северянка и дочь своего века, Улла не была амбициозна. Довольно скупая биография ее брата, тоже художника, выглядит гораздо обширнее биографии сестры. И тем не менее, об Ульрике есть, что рассказать, и ее биография впечатляет гораздо больше, нежели биография ее брата.

Улла родилась в Стокгольме 10 июля 1735 года в семье художников. Ее отец, Лоренц Паш Старший был известным портретистом; о старшем брате поговорим отдельно; а дядя – Йохан Паш – являлся придворным художником, что уже само по себе было признанием его таланта.

Отец Ульрики, заметив у девочки талант к рисованию, начал обучать ее вместе с братом. О матери Ульрики сведений не сохранилось. Скорее всего, на тот момент она уже умерла. В 1750-х годах звезда отца-живописца начала закатываться, и финансовое положение семьи пришло в некоторый упадок. Брат в это время обучался за границей, а 15-летней Ульрике пришлось пойти в прислуги к одному из родственников по материнской линии.

Звучит, как начало драмы о несчастной сироте в доме у престарелого богача, однако на деле все было, мягко говоря, совсем не драматично. Улла была девушкой рано повзрослевшей, а потому – серьезной и ответственной. Во-вторых, родственник – это все же не чужой человек, а потому, зная девушку, нанял ее не простой служанкой, а экономкой. В руках экономки находилось ведение всего хозяйства, по сути, она была в доме хозяйкой. А в третьих, родственник оказался человеком дальновидным: увидев талант Уллы к живописи, он дал ей возможность в свободное время продолжать обучение.

Через несколько лет работы Ульрики стали пользоваться спросом, у нее появились свои клиенты, не только среди состоятельного среднего класса, но и даже в аристократических кругах. Ее благосостояние настолько улучшилось, что она уже могла почти полностью самостоятельно содержать свою семью. В 1766 году умирает отец, и Ульрика принимает решение открыть собственную студию. Решение оказалось настолько верным, что вернувшийся из-за границы брат был удивлен, найдя сестру вполне сложившейся профессиональной художницей с многообещающей клиентурой.

Ульрика предложила брату делить студию вместе с нею. Хозяйством в их небольшой семье занималась младшая сестра, Хелена София. Говорили, что она так же не была обделена талантом живописца, но предпочла посвятить себя дому. К сожалению, каких-то ее работ, если они и были, не сохранилось.

Портрет шведской королевы

С 1760 года Ульрика начинает писать портреты членов королевской семьи.

В интернете распростренен портрет шведской королевы Ульрики Элеоноры, который некоторые приписывают Улле. На самом деле, найти автора этого портрета мне не удалось, но им, точно, была не Ульрика Паш. Портрет королевы больше похож на карикатуру, списанную с работы Уллы.

Королева Ульрика Элеонора не блистала красотой, но при этом отличалась женственностью и утонченностью манер. Кроме того, она получила прекрасное образование и обладала сильным характером. Все это Улле удалось передать на портрете королевы. Сравните его с карикатурой, над которой смеются недальновидные веб-серферы, жадно муссирущие тему аристократического уродства по причине кровесмешения.

Портрет королевы Ульрики Элеоноры кисти Ульрики Фредрики Паш Карикатура на портрет Ульрики Элеоноры неизвестного художника

К слову приведу высказывание историка моды Галиной Иванкиной: «Когда я читаю, что, мол, у Николая II или у его супруги, равно как у ещё кого-нибудь из высшей аристократии — «черты вырождения», или «какие же все эти принцессы страшные», я понимаю, почему люди это пишут. Эти лица не связаны с ними, с критиками на генетическом уровне. Даже на социокультурном. Узкие лица с прямыми носами, без вульгарных губищ на пол-лица, длинные пальцы, высокие лбы — это противоестественно для почитателей молодой Памелы Андерсон.»

Первая женщина-академик

Престиж Ульрики, как портетистки, был довольно высок. Удивительное дело, но сама она вовсе не считала себя серьезной художницей, и всегда говорила, что просто зарабатывает себе на жизнь. Это могло бы показаться позой и ложной скромностью, если бы не один нюанс: работая в одной студии с братом, Ульрика, по словам исследователей, «помогала ему в исполнении некоторых деталей его портретов», а точнее – писала костюмы, ткани и драпировки, что казалось Лоренц скучным и неинтересным. Согласитесь, прорисовка таких деталей в создании портрета – вещь отнюдь немаловажная.

В возрасте 38 лет Ульрика была принята в недавно созданую Королевскую Академию свободных искусств. Она стала первой женшиной, избраной в число академиков. И хотя избрали ее в один день с братом, члены Академии дорожили ее вступлением в их ряды гораздо больше.

Карьера брата

У читателя могло сложиться превратное впечатление, поэтому поспешу объясниться. Лоренц Паш Младший вовсе не был плохим художником. Он получил богословское образование в Уппсале. Вернувшись в Стокгольм, обучался живописи у своего отца до 1752, когда отправился в Копенгаген, где проходил обучение в Датской королевской академии изящных искусств. Его учителями были такие видные живописцы, как Карл Густав Пило, Жак Франсуа Жозеф Сали и Иоганн Мартин Прайслер. В 1757 Лоренц Паш едет в Париж, где учится в Школе изящных искусств у Александра Рослина, Жана-Батиста Пьера, Луи-Мишеля ван Лоо, Франсуа Буше. Славу ему принесли многочисленные портреты членов королевской семьи, которые сейчас находятся в крупнейших музеях мира, в том числе в Эрмитаже.

Избрание его в Королевскую Академию искусств говорит о многом, пусть ее члены и ставили мастерство Ульрики выше.

Портрет королевы Софии-Магдалены Датской
Детский портрет короля Швеции Густава III Портрет короля Густава III Портрет королевы Софии-Магдалены Датской