"Увеличенный тип" Николаевского завода ("Лейтенант Шестаков", "Лейтенант Задаренный", "Капитан Сакен", "Капитан-лейтенант Баранов"). Эсминец капитан Сакен(1909) и его систершипы Минный крейсер капитан сакен

В. Ю. Усов

Сканирование и редактирование – Валерий Лычёв

МИННЫЕ КРЕЙСЕРА "ЛЕЙТЕНАНТ ИЛЬИН" И "КАПИТАН САКЕН"

Ленинград - "Судостроение", 1982 г., № 4

В середине 80-х годов XIX в. военные флоты основных морских держав располагали значительным количеством мореходных миноносцев, что вызвало необходимость создания кораблей, специально приспособленных для борьбы с ними. Считалось, что такие корабли должны обладать преимуществом в скорости хода, иметь сильную артиллерию (от 37 - 47-мм скорострельных пушек до орудий среднего калибра) минное вооружение и быть достаточно мореходными да совместных действий с эскадрой крупных кораблей. Так в иностранных флотах появились torpedo catchers («ловцы миноносцев»), минные крейсера, минные авизо и другие представители этой весьма разношерстной ветви миноносных кораблей, ни один из которых, впрочем, не отвечал в полной мере предъявлявшимся к ним требованиям. При водоизмещении 500-1500 т и скорости хода 19-22 уз они оказались неудачными и как истребители миноносцев, и как миноносцы, и к тому же достаточно дорогими.

Морское министерство, очень внимательно следившее за всеми.новшествами в минном деле и выступавшее здесь зачастую как «законодатель мод», не игнорировало данное направление а развитии миноносных кораблей: еще 3 августа 1885 г. на Балтийском заводе в Петербурге началась постройка минного крейсера «Ильин» (с 21 октября 1885 г. - «Лейтенант Ильин»), названного в память героя Чесменского сражения Д. С. Ильина. Инициатором постройки корабля являлся, по-видимому, управляющий Морским министерством И. А. Шестаков, который лично утверждал чертежи и спецификации, разработанные под непосредственным руководством управляющего Балтийским заводом М. И. Кази. Таким образом, Морской технический комитет практически устранили от наблюдения за проектированием и постройкой корабля; впервые упоминание о минном крейсере «Лейтенант Ильин» мы находим в журналах кораблестроительного отделения МТК лишь более 10 месяцев спустя после его закладки и менее чем за месяц до спуска готового корпуса на воду. 15 октября 1885 г. корабль зачислили в списки флота, а 2 ноября состоялась его официальная закладка. 27 марта 1886 г. Главное управление кораблестроения и снабжений направило на рассмотрение МТК полный комплект полученных от Балтийского завода чертежей и спецификаций на постройку минного крейсера «Лейтенант Ильин» с тем, чтобы комитет дал заключение, «может ли быть дан наряд Балтийскому заводу на постройку минного крейсера по этим чертежам и спецификациям и можно ли копию с них препроводить главному командиру флота и портов Черного и Каспийского морей для руководства при постройке в Николаевском Адмиралтействе минного крейсера «Капитан Сакен». Стоимость постройки (исключая рангоут, такелаж, парусное вооружение, гребные суда, минное и артиллерийское вооружение и электрическое освещение) завод определил в 300 000 руб. Энергетическую установку заказали английской фирме «Хоуторн, Лесли и К°». Имея детальные рабочие чертежи механизмов крейсера «Лейтенант Ильин», Балтийский завод брался в течение 14-16 месяцев изготовить такую же установку для минного крейсера «Капитан Сакен» и установить ее на строящийся в Николаеве корабль.

Кораблестроительное отделение МТК 17 июня 1886 г. рассмотрело документы по строящемуся минному крейсеру и в основном одобрило, отметив, что комитет «не встречает препятствий» к выдаче наряда Балтийскому заводу на постройку минного крейсера «Лейтенант Ильин» и направлению его чертежей и спецификаций в Николаевское Адмиралтейство, МТК высказал сомнение в целесообразности установки одноствольных 47-мм пушек, поскольку «вопрос о их сравнительных качествах (с применявшимися ранее пятиствольными пушками) еще не решен окончательно путем опыта».

Главные элементы корабля длина по ГВЛ 69,4 (наибольшая с тараном 71,4), ширина 7,3, осадка на ровный киль с контрактными грузами 2,75 м; водоизмещение при этом 604 т (в полном грузу 714 т), из которых масса корпуса 267, механизмов 165, вооружения 33, угля 97, провизии и питьевой воды 10, экипажа 12 т; начальная поперечная метацентрическая высота 0,67 м (без угля 0,38 м); вооружение: семь - 47-мм одноствольных (фактически установлено 5) и 12 револьверных 5-ствольных 37-мм (фактически 10) пушек, а также семь минных аппаратов (два крайних носовых неподвижных, два носовых выдвижных неповоротных, установленных под небольшим углом к ДП, два поворотных бортовых и неподвижный кормовой); экипаж девять офицеров и 108 матросов, унтер-офицеров и кондукторов.

Стальной корпус минного крейсера набран по поперечной системе. Форштевень и ахтерштевень откованы из «лучшего сварочного железа». Вертикальный киль из 7-мм листов высотой 508 мм соединен угольниками с горизонтальным килем толщиной 9 мм. С каждого борта располагались по два кильсона, выполненных интеркостельными из 6-мм стальных листов. При этом два из них в районе МКО являлись водонепроницаемыми и служили как бы продолжением продольных переборок бортовых угольных ям. Еще два кильсона располагались на протяжении 23 м в средней части корпуса. Шпангоуты из Z-образной стали устанавливались через 609 мм, флоры выполнялись из 6-мм стали. Шпангоуты соединялись с бимсами 6-мм бракетами и угольниками. Наружная обшивка из 6-7-мм стальных листов склепана вгладь на внутренних пазовых планках. Выше верхней палубы между полубаком и полуютом имелся 3,5-мм фальшборт. Поперечные переборки (нижний пояс 5 мм, остальные 3,5-4 мм, подкреплялись вертикальными стойками через 609 мм) разделяли корпус корабля на 13 водонепроницаемых отсеков. Аналогичной выполнялась конструкция продольных переборок угольных ям. Палубные бимсы полубака, полуюта и мостика изготовлялись из угловой стали, бимсы верхней палубы в средней части - из тавровых балок (погибь их - до 140 мм), а в оконечностях - из стальных угольников. Палубные стрингеры полубака и полуюта имели толщину 4,5, стрингеры верхней палубы - 6-7, толщина листов настила верхней палубы - 3,5 мм. Броневая палуба изготовлена из двойного слоя 6-мм листов, а над машинно-котельными отделениями - 12-мм. Она защищала жизненно важные помещения корабля от артиллерийского огня. На полубаке, полуюте и верхней палубе уложен настил из 50-мм сосновых досок. Палубный настил подкреплен трубчатыми пиллерсами диаметром на баке и юте 50, под верхней палубой и под пушками 63, под броневой палубой - 76 мм. Внутри командирской (боевой) рубки, изготовленной из 25-мм стальных листов, находились штурвал, машинный телеграф, переговорные трубы и другое оборудование, необходимое для управления кораблем в бою и в условиях обычного плавания. Офицерские каюты находились под полуютом, команда размещалась на жилой (броневой) палубе.

Энергетическая установка корабля состояла из 6 локомотивных котлов и 2 паровых машин с обслуживавшими их вспомогательными механизмами и системами и при проектной мощности 3500 и. л. с. обеспечивала ход 22 уз при форсированной тяге. При естественной тяге мощность 2200 и. л. с. соответствовала скорости хода 17,6 уз. Каждый котел имел 378 дымогарных трубок диаметром 32 мм, поверхность нагрева 130 м2, площадь колосниковой решетки 3 м2, рабочее давление пара 11,3 ат, масса котла 12,2, масса воды 6,7 т. Котлы размещались в трех котельных отделениях (31-72 шп.), за которыми в машинном отделении (72- 87 шп.) располагались две вертикальные паровые машины трехкратного расширения пара с диаметрами цилиндров 508-686-1071 мм при ходе поршня 406 мм. Полный ход предполагалось достигнуть при частоте вращения двухлопастных гребных винтов около 350 об/мин. Отработавший пар от машин направлялся в два главных конденсатора, работа которых обеспечивалась воздушными и циркуляционными насосами. Для питания котлов в каждом котельном отделении имелось по две питательные донки, а для обеспечения форсированной тяги на больших ходах - паровые центробежные вентиляторы.

Нормальный запас угля в бортовых ямах составлял 97 т, кроме того, можно было принять еще 7 т в перегрузку, а при заполнении углем и коффердамов запас угля достигал 160 т, что соответствовало полному водоизмещению корабля 714 т. При нормальном запасе угля расчетная дальность плавания при скорости 20 уз составляла 776, при 17,5 уз - 814 и при 13 уз - 860 миль.

Электрическое освещение (70 ламп накаливания и боевой дуговой фонарь мощностью 18 000 свечей) обеспечивалось двумя паровыми динамомашинами. Водоотливная система корабля состояла из двух паровых эжекторов производительностью 150 т/ч и двух 100-тонных. Кроме того, могла быть использована паровая центробежная помпа производительностью 200 т/ч. Через машинное и котельные отделения проходила водоотливная магистральная труба. В качестве средства осушения могла быть использована и пожарная паровая помпа.

На корабле предусматривалось размещение парового катера и пяти гребных судов (катер, вельбот, шестерка и две большие парусиновые шлюпки), для спуска и подъема которых использовались шлюпбалки. Якорное устройство состояло из двух становых якорей по 560 кг системы Мартина, одного запасного якоря массой 480 кг, двух якорных цепей диаметром 32 мм, длиной по 220 м и парового шпиля. Парусное вооружение (две легкие деревянные мачты-однодеревки высотой 23 м и два паруса общей площадью 372 м2) предполагалось использовать при благоприятной погоде или при повреждениях котлов и машин.

Наблюдал за постройкой корабельный инженер штабс-капитан И. Е. Леонтьев, командиром корабля назначили капитана 2 ранга А. А. Бирилева. 12 июля 1886 г. минный крейсер «Лейтенант Ильин» благополучно сошел на воду. После окончания продолжавшихся 2 месяца швартовных испытаний механизмов корабль вступил в кампанию, чтобы начать «пробное внутреннее плавание на один месяц». Однако за это время не удалось закончить даже заводские наладочные испытания, поэтому 10 октября было приказано продлить кампанию еще на один месяц. На следующий день начались пробные выходы на мерную линию с целью достижения полной контрактной скорости. 11 октября скорость корабля при открытых люках котельных отделений составила 17,1 уз при 280 об/мин, а при закрытых (форсированная тяга) - 18,7 уз при 310 об/мин. 16 октября на одном пробеге (6 мин) удалось развить 19,2 уз, но из-за многочисленных неисправностей (нагрев параллелей, парение сальников штоков, фланцев паровых труб) испытания пришлось прервать. В тот же день определялись маневренные элементы корабля. Полную циркуляцию корабль описал за 5 мин, диаметр циркуляции составил при скорости 17,2 уз 600 м. На следующий день выход в море состоялся в свежую погоду (6 баллов). При скорости 13 уз против волны корабль легко всходил на волну, килевая качка - умеренная, на палубу попадали только брызги. При ходе поперек волны бортовая качка - плавная, хотя размахи ее достигали 25° по кренометру при периоде 5 сек.

После докования и устранения дефектов 25 октября 1886 г. достигли средней (из 7 пробегов) скорости 19,6 уз при 340 о;б/мин. Попытки достичь контрактной скорости продолжались до середины ноября, но безуспешно. 28 ноября корабль окончил кампанию и стал на зимовку к стенке Балтийского завода. За зиму произвели переборку машин, чистку котлов, поставили новые трехлопастные винты (диаметр 2,4, шаг 2,6 м). 23 мая 1887 г. «Лейтенант Ильин» продолжил испытания, показав на одном из пробегов скорость 19,3 уз, после чего попыток достичь большей скорости не предпринималось. 2 июня корабль совершил переход и Петербурга в Ревель и на другой день обратно. Машины работали удовлетворительно, что послужило основанием дл приема корабля в казну.

По окончании испытаний капитан 2 ранга Бирилев представил в Главный морской штаб обстоятельный отчет, в котором утверждал, что минный крейсер «Лейтенант Ильин сочетает в себе качества отличного разведывательного судна и «преследователя миноносок» и даже может принять участие в эскадренном бою. Для рассмотрения этого отчета i решения вопроса о целесообразности дальнейшей постройки минных крейсеров подобного типа была назначена комиссия под председательством контр-адмирала Н. И. Казнакова, которая пришла к выводу, что «„Лейтенант Ильин" не удовлетворяет вполне ни одной из целей, указываемых командиром его», что «при постройке его не был строго выяснен вопрос, что именно... должны были сделать». В числе недостатков «Ильина» отмечалось, что «сильное минное вооружение, заставившее уменьшить артиллерию и увеличит высоту судна на целую палубу, излишне для судов этого типа», а высокий надводный борт делает корабль слишком заметным. Как разведчик «Ильин» не обладал необходимой дальностью плавания.

По докладу комиссии решили произвести ряд улучшений тактико-технических элементов корабля: снять бортовые минные аппараты, поставить на юте ручной штурвал, усилить вентиляцию помещения динамомашин, установить два опреснителя системы Зотова и две дополнительные цистерны для питьевой воды, снять неудачные паровые машины для подъема золы и шлака из котельных отделений, поставить на верхней палубе ручную помпу для откачки воды из отсеков при отсутствии пара на корабле (соединив ее с магистральной трубой), усовершенствовать подачу снарядов к орудиям, установить кранцы первых выстрелов.

Зачисленный в списки флота 18 января 1886 г. «Капитан Сакен» несколько отличался от своего прототипа: вместо полубака имел легкий стальной кожух, взамен полуюта на верхней палубе имелась легкая рубка для офицеров (каюты для них размещались в кормовой части жилой палубы). Вместо локомотивных котлов на «Сакене» установили 3 цилиндрических котла с 4 топками каждый. Это увеличило массу корабля на 25,5 т, полное водоизмещение достигло 742 т.

В ходе постройки устранили некоторые недостатки энергетической установки, выявленные в ходе испытаний «Лейтенанта Ильина»: установили рубашки на цилиндрах среднего и низкого давления, убрали паровые подъемники золы и шлака, поставили трубы для замеров температуры в угольных ямах. Вооружение корабля включало: шесть 47-мм и четыре 37-мм орудий, а также четыре 381-мм минных аппарата (два носовых и два бортовых неподвижных; последние были сняты в 1900 г., так как «не усиливали особенно минное вооружение, но страшно затрудняли подготовку мин и подачу их в аппараты»)„Постройка несколько затянулась вследствие задержки поставки и монтажа механического оборудования и других причин. Спуск «Капитана Сакена» на воду состоялся 30 апреля 1889 г. На ходовых испытаниях он показал максимальную скорость 18,3 уз; в казну был принят в конце того же года.

Оба первых русских минных крейсера не принимали участия в боевых действиях; в составе практических эскадр Балтийского и Черного морей они использовались для учебных целей. 27 сентября 1907 г. «Лейтенант Ильин» переклассифицировали в посыльное судно с сохранением прежнего наименования, а «Капитан Сакен» 26 марта 1907 г. - в портовое судно с переименованием в «Бомборы». Из состава флота исключены 31 мая 1911 и 9 декабря 1909 г. соответственно.

ЛИТЕРАТУРА

1. ЦГАВМФ, ф. 421, оп. 8, д. 36, журналы МТК от 16 апреля и 17 июня 1886 г.; оп. 1, д. 939, л. 1, 5-11, 13, 17, 41, 43, 125-138.
2. Беклемишев М. Н. О специально минных судах. Спб., 1888 г., с. 31-32.
3. ЦГАВМФ, ф. 417, оп. 1, д. 170, л. 1-2, 6, 9, 16-21, 35, 41, 49, 52, 55-56; ф. 421, оп. 9, д. 54, л. 121-122.
4. М о и с е е в С. П. Список кораблей русского парового и броненосного флота. М., Воениздат, 1948, с. 94-95, 286-287.

ПРОЕКТ-ЗАГАДКА - "КАПИТАН САКЕН"

Сомнительные реформы той поры (морской ценз, унижение инженеров) безудержный авторитаризм управления, приводили к тому, что даже корабли, задуманные как однотипные, получались разными. Так вышло и с "Капитаном Сакеном". Благородна была идея наименования корабля - в память черноморского героя войны с Турцией 1787-1788 гг. Тогда, 30 мая 1788 г. в Бугском лимане, командир дубель-шлюпки № 2 "капитан 2 ранга Р. Сакен, отрезанный от своих 11 турецкими кораблями, успев отослать часть команды на шлюпке, взорвал свой корабль вместе со сцепившимися с ним на абордаж турецкими галерами. Своевременным было намерение дать возрождавшемуся Черноморскому флоту корабль нового класса, разумным стремление к постройке однотипных кораблей. Но слишком велики были самомнение и самонадеянность российской бюрократии. Она никак не хотела осознать специфику миноносного судостроения. Уже тогда она определялась особо строгим соблюдением весовой дисциплины и повышенной культуры миноносного машиностроения, которое вместе с производством торпед выходило на уровень точного приборостроения. Такой уровень в России оставался недостижим. Его вполне возможно сопоставить с тем, какого страна в сравнении с мировым уровнем достигла в автомобилестроении сегодня.

Тем не менее давно и успешно освоившись с предметами бытовой европейской роскоши, бюрократия полагала, что специфика миноносного судостроения трудностей составить не может, а потому предприняв опыт постройки первого собственного минного крейсера, решено было, не ожидая результатов, немедленно строить и второй. Никто не посмел посоветовать И.А. Шестакову одуматься и осмотреться. Представителем МТК при нем в 1883-1886 гг. был "серая лошадка" бюрократии, ничем не обозначенный в истории генерал-майор Октавий Пельциг, а в 1886-1888 гг. столь же удобный адмирал Оскар Карлович Кремер (1829-1910). Герой потопления в 1868 г, лучшего из российских, фрегата "Александр Невский", этот ко всему равнодушный "флегматичный финн", благополучно отсидевший в 1888-1896 гг. еще и в должности начальника ГМШ, был олицетворением того глубокого застоя и паралича мысли, которые безраздельно царили на флоте в пору деятельности И.А. Шестакова.

Впрочем, прежде чем пригласить на должности этих двух сотрудников, адмирал стать председателем МТК предлагал И.Ф. Лихачеву. Но тот, зная о запроектированной по новому порядку полной безгласности и бесправии этой должности, от лестного назначения отказался. И тогда И.А. Шестаков в августе 1883 г. с легким сердцем дал ход поданному И.Ф. Лихачевым прошению об отставке. Не нуждался управляющий в самостоятельно мыслящим и душой болевшем за флот полном сил адмирале, не внял он (или не успел по неожиданной своей кончине 21 ноября 1888 г. в Севастополе) внять к доводам программной работы И.Ф. Лихачева "Служба генерального штаба во флоте", опубликованной журналом "Русское судоходство" в 1888 г. А потому, в неприкосновенности остался установившийся еще до И.А. Шестакова порочный порядок отечественного судостроения. О нем в работе И.Ф. Лихачева (с. 55) говорилось в следующих словах: "Вот прочтет или услышит она (государственная казна - P.M.), что в Англии спустили на воду крейсер, который пошел на пробе 20 уз, хорошо бы и нам завести хотя бы один такой же. Составить в техническом комитете проект!"

В итоге непрерывных перекроек и уточнений проект, в основу которых легли идеи также не раз перекраивавшихся и успевших устареть английских проектов "по образцу", как писал И.Ф. Лихачев, "каких-нибудь "Аяксов", "Уорспайтов" или других, оказываются вдвойне опоздавшими". И отставание это может быть столь значительным, что от происшедшей перемены тактических взглядов и требований, построенные "по образцу" корабли могут не только не отвечать новым требованиям, по даже и вовсе им противоречить. С этим нетерпимым положением, напоминал адмирал, в Англии, при внесении в парламент сметы на 1887-1888 гг., предлагалось учредить "департамент сведений", или по существу морской генеральный штаб, как высший научно организованный мировой Центр планирования и мобилизации флота и судостроения. "Останемся ли мы по нашему обыкновению позади?" - спрашивал адмирал. Ведь так важно было, не ожидая примера англичан, опередить их "тем преимуществом, которого может дать более современная организация и лучшая утилизация своих сил". Таким путем можно было, хотя бы отчасти, компенсировать существующее и, по-видимому, признавал адмирал, еще надолго предстоящее отставание в технике (с. 57).

Перемен, как известно, не произошло и МГШ в России в XIX в. создан не был. И "Капитану Сакену" предстояло пройти весь тот, описанный адмиралом тернистый путь проектирования и постройки, который, как оказалось был особенно осложнен условиями работ на юге России. Большой загадкой остается то обстоятельство, что, утратив, по-видимому, интерес к проекту, И.А. Шестаков поручение о его воспроизведении в Николаеве, возложил на сугубо хозяйственное учреждение - Главное управление кораблестроения и снабжений (ГУКиС). Получив от МТК проект в самом общем виде, оно уже в дальнейшем решало его судьбу. Так воплощался заведенный И.А. Шестаковым еще более чем прежде забюрокраченный "порядок". В знаменитом двухтомиом обзоре деятельности морского управления в России в первое двадцатилетие благополучного царствования государя императора Александра Николаевича 1855-1880", (Тайный советник К.А. Манн, СПб, 1880, ч. 2, с. 907, 984) с грустью отмечалось, что в прошлое царствование "во всех департаментах и канцеляриях существовал порядок делопроизводства самый многосложный и затейливый", что "сметах, в счетоводстве и в отчетности существовала запутанность и неясность, отчасти вследствие самой системы, отчасти вследствие непонимания дела, нерадения или рутины", что "в делопроизводстве соблюдалась таинственность", из-за которой "считались государственной тайной сведения, которые, наоборот, для пользы службы следовало оглашать" (с. 908).

Далеко не во всех случаях можно было разобраться, какую долю вреда и задержек в постройке корабля вносили множественные курирующие ее инстанции: император, генерал-адмирал, управляющий, МТК, ГУКиС, портовое начальство, начальство верфи. В Черном море добавлялось воздействие, располагавшего на театре в значительной мере автономной властью, Главного командира флота и портов. Ко всем этим факторам, влиявшим на судьбу проекта, добавлялась особая его незащищенность, вызванная беспрецедентным в русском флоте длительным отсутствием в Петербурге управляющего И.А. Шестакова, который весенним рейсом 1886 г. парохода Добровольного флота "Москва" отправился в инспекционную поездку на Дальний Восток. На том же пароходе адмирал совершал плавание в Сан-Франциско и только к осени через Америку прибыл в Черное море.

Сам ли он успел перед отъездом дать указания о переделке проекта второго минного крейсера, было ли это сделано им во время путешествия, или инициативу взяли на себя заменивший его начальник ГМШ Н.М. Чихачев (1830-1917) и Главный командир флота и портов Черного и Каспийского морей (в 1882-1890 гг.) вице-адмирал А.А. Пещуров (7-1891), но в проекте оказалась внесенной значительная неопределенность. Инициатива могла исходить и от Балтийского завода в 1883 г - он в судовом машиностроении достиг важного рубежа - машины, изготовленной заводом для крейсера "Владимир Мономах", позволили ему, правда, при неполной па-грузке достигнуть 17-уз скорости. Об этом триумфе завода свидетельствовала картина, которую М.И. Кази подарил тогда МТК. На ней крейсер изображен с поднятым 30 сентября 1883 г. флажным сигналом об этой скорости, в ответ на вопрос с конвоированной крейсером (по пути из Копенгагена) императорской яхты "Держава".

Завод по справедливости гордился достигнутым успехом, но нельзя не напомнить, что такой же 17-уз скорости в США на парусно-паровых крейсерах типа "Вампаноа" достигли в 1864 г. И тот же "Владимир Мономах" в полной нагрузке должен был довольствоваться более скромной скоростью 15,4 уз. Завод, правда, избежал того скандального провала, который постиг обладавший до того высокой репутацией завод Берда. Его машины, установленные па броненосце "Петр Великий" пришлось заменить посылкой корабля в 1881 г. в Англию. Уплатив без малого миллион рублей и оставив англичанам машины Берда, на испытаниях 1882 г. в Англии скорость вместо прежних 10 уз увеличили до 14,26 уз. Но чужие уроки усваиваются плохо и М.И. Кази - по собственной ли инициативе или по предложению И.А. Шестакова - в 1884 г., забыв о специфике миноносного судостроения, предпринимает более чем сомнительный "экономический" опыт. На построенный заводом новый миноносец "Котлин" завод приладил (на два вала) две машины (того же завода Берда!), снятые с миноносок 1877-1878 гг. "Дрозд" и "Канарейка". Как объяснял М.И. Кази, хотелось "путем опыта определить, в какой степени возможно воспользоваться хотя бы частью капитала, затраченного в 1877-1878 гг. на постройку 100 миноносок", которые, по его же признанию, теперь для боевых целей были признаны "почти непригодными". Как и следовало ожидать, "старые расшатанные машины", в итоге долгих и мучительных испытаний позволили развить лишь 15-уз скорость, что было безнадежно далеко до 18-20-уз, достигавшейся миноносцами заграничной постройки.

И вот теперь с прежним легковесным подходом к проблеме предпринимался новый опыт. Начался он с обращенного 27 марта 1886 г. в МТК запроса.

ГУКиС относительно комплекта чертежей и спецификации минного крейсера "Лейтенант Ильин". Разработанные заводом, они, в соответствии с новым порядком поступили в ГУКиС, который и сопроводил их на рассмотрение МТК. От МТК ожидалось заключение о том, можно ли дать Балтийскому заводу наряд на постройку по этим чертежам минного крейсера и одновременно эти чертежи и спецификации препроводить в копиях Главному командиру флота и портов Черного и Каспийского морей для руководства при постройке в Николаеве минного крейсера "Капитан Сакен".

Корабль был зачислен в списки 18 января 1886 г. с небольшим отставанием от "Лейтенанта Ильина" (15 октября 1885 г.) и, очевидно, предполагался быть полностью с ним однотипным. Но ожидаемого единообразия не получалось. В дело вмешалась некоторая интрига, в которой как надо понимать, столкнулись интересы МТК, ГУКиС, Балтийского завода, Главного командира, И. А. Шестакова и даже, может быть, самого государя императора. Главный командир в силу данных ему полномочий, мог бы сам, следуя проекту, сделать заказ машин за границей, но М.И. Кази выражал готовность силами своего завода за 14-16 месяцев изготовить и установить на новом корабле в Николаеве комплект механизмов по английскому образцу. Предложение в ГУКиС сочли, по-видимому, экономичным и проект корабля начали переделывать. Не меняя обводов корпуса и только снабдив его еще более угрожающего вида таранным штевнем, начали перекраивать внутреннее расположение для размещения машины Балтийского завода и огнетрубных котлов цилиндрического типа взамен локомотивных.

Эта замена составляет одну из окружающих корабль загадок. Фирма Хоуторн, Лесли и К продолжала пользоваться высокой репутацией, и заказ ей новых машин с уже входившими в употребление водотрубными котлами Бельвиля мог бы (соответственно оговорив контрактные требования) обеспечить кораблю вожделенную 22-уз скорость. Но путь был избран гораздо более извилистый и необъяснимый. Локомотивные котлы были заменены на водотрубные и огнетрубные. Замена, видимо, произошла не сразу и только 21 января 1887 г., когда выяснилось, что новые котлы получаются на 25,5 т тяжелее, были предприняты попытки разгрузить корму от надстроек. Журналом МТК № 12 постановили их ликвидировать, а весь борт понизить на 3 фута, то есть почти на 1 метр.

За этими изменениями, как водится, последовали новые. Корабль похоже проектировался заново, как в Николаеве, так и в Петербурге. Балтийский завод разрабатывал проекты и расположения машин л котлов в соответствии с собственным видением проекта, Главный командир предлагал свои усовершенствования, в роде особо угрожающей формы таранного форштевня, МТК изредка утверждал понравившиеся ему решения.

Незавидным было положение назначенного строителем черноморского минного крейсера капитана Р.Ю. Тирнштейна (1841-?). Будучи "местным" корабельным инженером (с января 1886 г. в должности младшего строителя в Николаевском порту) он, вопреки сложившимся обычаям судостроения не был автором проекта и должен был осваивать его по ходу работ. В силу тех же обычаев на него возложили совмещавшиеся тогда обязанности главного строителя и главного технолога. В этих условиях при множестве повелевавших над ним и бесцеремонно распоряжавшихся начальствующих инстанций он не мог с полным убеждением быть хозяином проекта. Столь же сложным оказалось его положение в качестве строителя.

Условия постройки корабля в Николаевском адмиралтействе разительно отличались от тех, в которых на частном Балтийском заводе строился "Лейтенант Ильин". Патриархальную картину хозяйства с хаотично разбросанными строениями, половина которых была занята давно отслужившим, но бережно, как у Плюшкина, сохраненным старым корабельным хламом, преобладающее применение ручного труда, отображали вышедшее в 1909 г. исследование. "Судостроение и судостроительные заводы в России и за границей". В нем авторы отдавали дань тому, что в этих почти сельских условиях верфи все же удавалось, удерживая корабль, на стапели 2 года и даже менее, справляться с постройкой корабля в пятилетний срок. Для полноты картины остается добавить еще и постоянную текучку рабочей силы, обусловленную сезонными колебаниями в сельском хозяйстве юга России, и соответственно недостаточную ее квалификацию.

Необычайность судьбы едва начатого постройкой корабля проявилась и в его ускоренной закладке, и в тесной связи, с начавшимся на Черном море по экстренному заданию императора строительстве шести больших мореходных канонерских лодок.

Это решение свидетельствовало о том, что при сравнении двух близких по величине кораблей разных классов выбор был сделан в пользу бесспорно более универсальных и артиллерийски мощных кораблей дальнего плавания. Это означало отказ от недавней миноносной эйфории. Соответственно должно было измениться и отношение к типу минного крейсера. Новые корабли представляли собой смешанный тип артиллерийско-минных лодок, которые при увеличенном до 1200 т водоизмещении имели усиленное артиллерийское вооружение из двух 8-дм и одного 6-дм орудия (не считая мелких), легкую (10-мм) палубную броню и два минных аппарата. Ожидалось(хотя контракты и не выполнялись), что скорость может составить до 15 уз. Такие лодки (в начале 900-тонные типа "Сивуч") было решено построить в Черном море под влиянием" "недоразумений по афганскому вопросу" в отношениях с Англией. Созванная весной 1885 г. по высочайшему повелению комиссия под председательством Командующего войсками Одесского военного округа решила, что для успешной обороны Черноморского побережья на случай вторжения английского флота, необходимо экстренно построить шесть канонерских лодок, и в дополнение шесть миноносцев типа "Поти" и 20 паровых барказов. Эти "довесочные" корабли в силу произошедшего ослабления напряженности вскоре как-то незаметно отпали.

Постройка канлодок шла невиданным в Адмиралтействе темпами, уже 22 ноября 1885 г. предполагавшийся строитель трех николаевских лодок (еще три должны были строить в Севастополе) капитан Р.Ю. Тирнштейн (1841-?) представил начальству ведомость заказа стали для этих кораблей, началась подготовка стапельных мест.

Одновременно имея готовыми чертежи корпуса и, сделав заказ материалов, начали работы и на "Капитане Сакене". Но очень скоро обнаружилось, что канонерским лодкам в силу их статуса императорского заказа во всем предоставлялось преимущество перед "Сакеном". Сказывались, видимо, и охлаждение И.А. Шестакова к миноносным кораблям, его отсутствие в столице из-за командировки на Дальний Восток и, конечно, "экономия". Иначе не объяснить тот факт, что вместо собственной закладной доски, как это было на Балтийском заводе у "Лейтенанта Ильина", "Капитан Сакен" оказался включен в общий текст единой (беспрецедентный случай в русском флоте!) доски, изготовленной для трех лодок Николаевского Адмиралтейства. Минный крейсер "притянули" к канонерским лодкам. Строго говоря, это был очень здравый шаг казны, которая для почетных участников церемонии закладки вместо четырех именных досок могла теперь заготовить одну. Но минный крейсер в силу уникальности его типа и отдельности от канонерских лодок (в Севастополе тоже изготовили единую доску для трех кораблей), был все же вправе рассчитывать на собственную доску.

Сохранившиеся в ЦВММ в С-Петербурге две закладные доски размерами 12,4x7,2 см выполнены из серебра и на лицевой стороне имеют гравированную надпись: Канонерския 3 пуш. 2 винт. лодки въ 1500 инд. силъ "Запорожец", "Донец", "Черноморец" и Минный Крейсеръ "Капитанъ Са-кенъ" въ 3500 инд. с. Заложен въ Николаевскомъ Адмиралтействе мая 9 дня 1886 года въ присутствии Ихъ Императорскихъ Величествъ Государя Императора Государыни Императрицы". На обратной стороне значилось: "Главный Командиръ флота и портовъ Черного и Каспийского морей Вице-Адмиралъ А.А. Пещуровъ, Капитанъ над Николаевским портомъ, Контр-Адмиралъ В.И. Поповъ, Строитель лодокъ: Кораб. Инж. Штабс-Ка-питанъ Берг, Строитель миннаго Крейсера: Кораб. Инж. Капитанъ Тирнштейнъ".

В документах РГА ВМФ говорится, что "За нарезку с обоих сторон надписей на 19 серебряных и 5 медных дощечек" гравер М. Ефимов представил счет на 84 руб. серебром. За нарезку 12 серебряных досок с обоих сторон резчик печати А. Зишман должен был получить 36 руб. Еще 36 руб. стоили 6 футляров обклеенных бархатом и 24 руб. - 24 замочка к ним. Вслед за царским семейством свой сувенир в память о закладке 10 мая (так говорилось в сопроводительном письме) получил и временно управляющий Морским министерством вице-адмирал Н.М. Чихачев (1830-1917).

Закладка "Капитана Сакена", из угождения перед императором "пристегнутая к закладке канонерских лодок, оказалась единственным соединяющим их событием. Довольный распорядительностью своей черноморской бюрократии, император с семейством отбыл из Николаева, а два "строения" (так было принято на время постройки именовать строителей кораблей) - канонерских лодок и минного крейсера разошлись по своим предначертанным им проблемам. Осененные статусомимператорского заказа и щедро обеспеченные заграничными поставками, под бдительным присмотром начальства всех рангов, канонерские лодки начали быстро продвигаться в своей готовности.

Начав постройку в марте-апреле 1886 г., уже к исходу мая к выросшим на стапелях конструкциям днища и бортов на канлодках начали крепить доставленные из Германии добротно отлитые штевни. Но вот механизмы для лодок, изготовленные в Англии, оказались плохого качества.

Не один десяток нарядов приходилось выполнять по просьбе признававшего брак своих соотечественников представителя завода Нэпира Кледгориа. Изъяны английской работы задерживали и швартовые испытания, когда после проверки эжекторов и чистки дымогарных труб приходилось разбирать обнаруживавшие трещины трубопроводы.

Недостаточное качество работ проявилось и на "Капитане Сакеие", где строителю еще чаще и с еще большими затратами времени и энергии приходилось добиваться устранения изъянов, допущенных мастеровыми. Многие, предстояло переделывать и исправлять уже при сдаче корабля. Особенные сложности вся эта обстановка создавала для Балтийского завода совершавшего первый опыт большой работы в полном отрыве от своей, оказывшейся в тысячеверстном отдалении, производственной базы.В силу всего обилия неблагоприятных факторов, в дни, когда лодки начинали свои ходовые испытания (вернее, проверки на контрактную мощность) "Капитана Сакена" только еще готовили к спуску. Состоялся он 30 апреля 1889 г.

К этому времени корабль завершил мучительный процесс перепроектирования со встраиванием в прежний корпус новых машин и котлов производства Балтийского завода и одновременно переделки внешнего облика. После неоднократных изменений в корме вместо готовой надстройки утвердились рубки для офицеров и отдельно - для командира. Баковую надстройку заменили обтекаемой пологой крышей над палубой по примеру первых миноносцев. Только в ноябре 1887 г. журналом МТК № 162 было утверждено расположение офицерских кают. Это было последнее из журнальных постановлений МТК по проекту. Все прочие вопросы по предложениям строителя и М.И. Кази решались на месте властью Главного командира. В частности, исправляли просчеты проекта "Лейтенанта Ильина". Цилиндры среднего и низкого давления снабдили рубашками, а угольные ямы трубами для замера температуры угля. Отказались от мало эффективных паровых подъемников для удаления из топок золы и шлака.

Вооружение ограничили шестью 47-мм, четырьмя 37-мм пушками. Из пяти минных аппаратов, два бортовых. оказались очень неудобны для заряжания и их к 1900 г. пришлось снять. Поворотные аппараты ставить не решились при обнаружившейся большой перегрузке. В итоге достроечных работ, продолжавшихся весь 1888 г. и захвативших (из-за запоздания материалов и изделий по механизмам) еще 1889 г., водоизмещение корабля в полном грузу дошло до 742 т. На неоднократно возобновлявшихся испытаниях в море мощность механизмов при 223 об/мин, не превышала 2341 л.с. Вместо ожидавшейся 21-уз скорости пришлось довольствоваться только 18,3 уз. Эти результаты можно объяснять какими-то существенными просчетами Балтийского завода при проектировании и изготовлении машин и котлов, а также и произошедшей перегрузкой, против проектного водоизмещения 525-600 т.

По-видимому повторялась ошибка, уже допущенная при изготовлении котлов для "Лейтенанта Ильина". А потому не принесло результатов и удлинение дымовых труб. Полному выяснению истины может помочь только специальное историко-техническое исследование, но трудно представить, чтобы сейчас кто-нибудь мог взять на себя этот труд. Пока же приходится лишь гадать, какие из встречающихся в литературе сведений можно признать соответствующими действительности. Выбор на сегодня остается обширным.

В издании "Военные флоты и морская справочная книжка на 1892 г." (ВКАМ, СПб, 1892). За "Капитаном Сакеном" значилась мощность механизмов 3400 л.с. и скорость 17 уз. Но в изданиях "Судового списка" за 1898 и 1904 г. вернулись к первоначальным цифрам: 2341 л.с. и 18,3 уз. В секретном приложении к "Списку" 1901 г., они не присутствовали, но зато скорость "в последнем плавании" в 1901 г. указывалась лишь 14,3 уз. Полный запас угля составлял 143 т, дальность плавания 10-уз скоростью 1580 миль. Приведенные скоростные характеристики и их явный разнобой - еще одна загадка "Капитана Сакена". Естественно желание сопоставить качество машин корабля с оказавшимися не вполне безукоризненными, но все же подтвердившими свои контрактные мощности английскими машинами, одновременно с "Сакеном" строившихся канонерских лодок.

Но задаваться подобными вопросами в то время принято не было. Дипломатично обошли его и авторы "Отчета по морскому ведомству 1884-1890 гг." (С-Пб, 1891), которое для минных крейсеров "Лейтенанта Ильина" и "Капитана Сакена" привело скорость 18,29 уз, а для построенного позднее в Германии "Казарского" - 21,05 уз. Показательны и стоимости постройки этих кораблей (с вооружением): первого 1 079 793 руб., второго 1 045 720 руб. и третьего всего 488 230 руб. Ответа на эти аномалии нет ни в "Сборнике кратких сведений по морскому ведомству" (1908 г.), ни в современной истории Балтийского завода. Весьма сдержанно о минных крейсерах говорилось и в специальной работе лейтенанта М.А. Беклемишева (1858-?) "Специальные минные суда" (СПб, 1898), не упоминалось и о каких-либо их достоинствах.

Не нашлось места и в замечательной по полноте сведений, приведенной в книге таблиц "Типы миноносцев". Дополнить ее такими же сведениями о минных крейсерах еще предстоит в результате архивных "раскопок". Но итог, увы, можно подвести и сегодня. Автор книги, окончивший в 1886 г. минный класс и в 1890 г. Морскую академию, при всем своем бесспорном минном энтузиазме, очевидно не мог признать эти корабли флагманами отечественного минного флота. Приговором творческой деятельности адмирала И.А. Шестакова, сумевшего, в числе других своих деяний дискредитировать идею отечественного минного крейсера, остается в истории признание лейтенанта о том, что оба корабля "сходны по размерам, только крейсер "Капитан Сакен" вышел тяжел, перегружен больше, чем "Лейтенант Ильин" и имеет ход 17 уз, тогда как "Лейтенант Ильин" ходит до 19".

Но флот в Черном море, до конца XIX в. не получавший ни одного крейсера, нашел в "Капитане Сакене" вполне подходящее назначение - исполнять при эскадре роль посыльного и разведочного корабля.

Черноморского флота . Строитель - капитан Роберт Юльевич Тирнштейн . Построен в Николаеве . Зачислен в списки 18 января 1886 года. Заложен 9 мая 1886 года. Спущен на воду 30 апреля 1889 года, вступил в строй в 1889 году.

Назван в честь капитана 2-го ранга Иоганна-Рейнгольда фон Остен-Сакена , дубель-шлюпка которого 20 мая 1788 года была атакована турецкой эскадрой в составе 30 судов. Не желая сдаваться неприятелю, Сакен взорвал своё судно вместе со взявшими его на абордаж турецкими галерами.

Предполагалось, что второй минный крейсер будет полностью однотипным с «Лейтенантом Ильиным », заложенным тремя месяцами раньше. Однако Балтийский завод, имея рабочие чертежи механизмов крейсера «Лейтенант Ильин», взялся в течение 14-16 месяцев изготовить такую же установку своими силами и установить её на «Капитан Сакен» в Николаеве. Предложение сочли выгодным, и проект корабля переделали. Не меняя обводов корпуса (но снабдив его ещё более угрожающего вида таранным штевнем) перекомпоновали внутренние помещения для размещения машины и огнетрубных котлов цилиндрического типа взамен локомотивных.

Замена локомотивных котлов на огнетрубные произошла не сразу. 21 января 1887 года выяснилось, что новые котлы получаются на 25,5 т тяжелее требуемого, в результате чего журналом МТК № 12 было приказано убрать кормовые надстройки, а весь борт понизить почти на 1 метр.

Предложения по изменению проекта продолжали поступать независимо от Главного командира Николаевского порта и от дирекции Балтийского завода. МТК утвердил некоторые из них. В результате Р. Ю. Тирнштейн не мог осуществлять должный контроль за осуществлением проекта.

Параллельно строительству «Капитана Сакена» в Николаеве строились три канонерские лодки («Запорожец», «Донец», «Черноморец»), строителем которых вначале был назначен тот же Р. Ю. Тирнштейн (впоследствии его сменил штабс-капитан Берг). В силу императорского статуса этого заказа канонерским лодкам во всём отдавалось предпочтение. В результате «Капитан Сакен» даже не получил собственной закладной доски , а был включён в общий текст единой (беспрецедентный случай в русском флоте) доски, изготовленной для трёх лодок, строящихся в Николаеве. Строительство минного крейсера затянулось, и к моменту его спуска на воду канонерские лодки уже начинали ходовые испытания .

В результате многочисленных переделок в корме крейсера вместо надстройки были установлены рубки для офицеров и отдельно для командира. Баковую надстройку заменили карапасной палубой. Расположение офицерских кают (в кормовой части жилой палубы) было утверждено только в ноябре 1887 года. Кроме того, в конструкцию «Капитана Сакена» внесли изменения с целью исправить недостатки, выявленные при испытаниях «Лейтенанта Ильина». Цилиндры среднего и низкого давления снабдили рубашками, а угольные ямы - трубами для замера температуры угля. Были сняты паровые подъёмники для удаления из топок золы и шлака. В результате всех переделок водоизмещение корабля в полном грузу оказалось на четверть тяжелее проектного.

Вооружение ограничили шестью 47-мм и четырьмя 37-мм пушками. Поворотные минные аппараты после выявления большой перегрузки решили не ставить. Из пяти минных аппаратов два бортовых оказались очень неудобны для заряжания и впоследствии были сняты.

Неоднократно возобновлявшиеся ходовые испытания показали, что мощность механизмов при 223 об/мин не превышала 2341 л. с. Вместо ожидавшейся 21-узловой скорости корабль выжимал только 18,3 узла.

Несмотря на недостатки корабля, Черноморский флот, до конца XIX века не получивший ни одного крейсера, использовал «Капитана Сакена» в роли посыльного и разведочного корабля.

25 августа 1899 года в Севастополе была впервые в мировой истории установлена радиосвязь между боевыми кораблями. Приёмо-передающие устройства разместили на броненосцах «Георгий Победоносец» и «Три святителя», а передатчик - на минном крейсере «Капитан Сакен».

Во время севастопольского восстания 1905 года минный крейсер остался в подчинении вице-адмирала Чухнина и вместе с правительственной эскадрой обстреливал восставшие корабли.

8 апреля 1907 года переименован в портовое судно «Бомборы». В боевых действиях участия никогда не принимал. Исключён из списков 22 декабря 1909 года.

DM1967 > Итак, имеем описание для 75-мм пушки Канэ:

Продолжу сам себя. Вот полный текст (отсюда http://forum.ship1.ru/index.php?topic=46.0)
Первоначально 75мм/50 пушки устанавливались на станках Канэ на центральном штыре. Компрессор гидравлический, откатывался вместе со стволом; накатник пружинный. Подъемный механизм с зубчатой дугой. Поворотный механизм посредством валов и шестерен сцеплялся с зубчатым погоном, прикрепленным к штыровому основанию.
В 1896-1898 гг. на ОСЗ создали станок системы Меллера. Он весил почти в два раза меньше старого за счет облегчения и упрощения конструкции: механизм горизонтального наведения был упразднен, а поворот орудия производился плечом наводчика. Подъемный механизм имел зубчатую дугу. Чтобы уменьшить вес противооткатных устройств, ввели гидропневматический накатник и в два раза увеличили длину отката.
Для палубных установок крейсеров класса "Баян" (по 8 шт.), канонерских лодок класса "Карс" и класса "Бурят" и миноносцев Металлическим заводом был создан 75мм/50 станок на центральном штыре обр. 1906 г. с центральным компрессором, неподвижным при откате. Накатник пружинный. Подъемный механизм винтовой. Поворотный механизм имел цилиндрическую шестерню, сцепленную с круговым погоном. Параллельно Металлический завод изготовлял и 75мм/50 бортовые станки обр. 1906 г. на переднем штыре для казематных установок крейсеров класса "Баян" (по 12 шт.). Конструкция их была подобна станкам на центральном штыре, за исключением устройства тумбы, механизма горизонтального наведения и т.п. Угол горизонтального наведения, допускаемый портом крейсера - 100°.
Модернизированный вариант станка Металлического завода обр. 1906 г. получил название станка обр. 1908 г.
С началом первой мировой войны флоту срочно потребовались зенитные орудия. Для этого приняли решение переделать в зенитные орудия 75мм/50 установки Меллера. Выбор был не случаен, все остальные станки имели пружинный накатник, крайне неудобный для зенитной стрельбы. Тело орудия повернули на 180° вокруг своей оси (противооткатные устройства оказались над стволом). Первые переделанные зенитные станки сдали уже осенью 1914 г.
К июлю 1916 г. было заказано и изготовлено 80 зенитных установок на станках Меллера с углом вертикального наведения до +50°. Из них 40 отправлено на Балтийский флот, 19 на Черноморский флот, а 12 установок передано Сухопутному ведомству.
Обуховский завод получил заказ на 41 установку Меллера с углом вертикального наведения до +70°. На июль 1916 г. изготовили и передали Балтийскому флоту 4 единицы.
Позже угол возвышения был доведен до +75°. В производстве зенитная установка Меллера находилась до конца 1920-х гг. Ее модификации получили обозначения обр. 1926 г. и обр. 1928 г. По баллистическим данным 75мм/50 зенитная пушка существенно превосходила 76-мм пушку Лендера.

Итак, имеем:
1) Станок системы Канэ. (Компрессор гидравлический, откатывался вместе со стволом; накатник пружинный. Подъемный механизм с зубчатой дугой. Поворотный механизм посредством валов и шестерен сцеплялся с зубчатым погоном, прикрепленным к штыровому основанию). Есть такая картинка:

и такая вот фотография от финов:

Допустим это - он.

2) Станок системы Миллера (механизм горизонтального наведения был упразднен, а поворот орудия производился плечом наводчика. Подъемный механизм имел зубчатую дугу.). С этим - проще всего:

3)Станок Обуховского завода (обр. 1911 года?).

Есмотреть в таблице у Широкорада, то вес установки на станке Канэ - около 4000 кг, На станке Миллера - 1720, на станке металлического завода - 4420 кг и на станке Обуховского - 2555. Чисто зрительно мне кажется что этот станок по весу ближе к Кенэ чем к Миллеру. Но тем ни менее...

6-8) Далее идут зенитные варианты станка Миллера (Тело орудия повернули на 180° вокруг своей оси (противооткатные устройства оказались над стволом).)
Имеем:
Первоначальный вид

Образец 26 года:

и, судя по всему, 28 (хотя, может тоже 26):

Есть еще вот такой зенитный станок, котрый по описанию конструкции не подходит под вариант Миллера:

Ну и схемка, относящаяся к Профинтерну по состоянию 26 года.

Материал из Википедии - свободной энциклопедии

«Капитан Сакен»

Минный крейсер «Капитан Сакен» в Южной бухте Севастополя
Служба:	Россия Россия
Класс и тип судна	Минный крейсер
Порт приписки	Севастополь
Строительство начато	9 мая 1886 года
Спущен на воду	30 апреля 1889 года
Введён в эксплуатацию	1889 год
Выведен из состава флота	22 декабря 1909 года
Основные характеристики
Водоизмещение	742 тонны
Длина	69,4 м
Ширина	7,3 м
Осадка	3,1 м
Бронирование	Палуба - 13 мм
Двигатели	2 вертикальные паровые машины тройного расширения, 3 огнетрубных котла
Мощность	2341 л. с. (1,7 МВт)
Движитель	2
Скорость хода	18,3 узла (33,9 км/ч)
Экипаж	7 офицеров, 120 матросов
Вооружение
Артиллерия	6 × 1 - 47-мм орудия, 4 × 1 - 37-мм орудия
Минно-торпедное вооружение	3 × 381-мм НТА

Неоднократно возобновлявшиеся ходовые испытания показали, что мощность механизмов при 223 об/мин не превышала 2341 л.с. Вместо ожидавшейся 21-узловой скорости корабль выжимал только 18,3 узла.

История службы

Командиры

1893-хххх - капитан 2-го ранга Данилевский, Михаил Александрович
1895-хххх - капитан 2-го ранга Рогуля, Евгений Петрович
1898-1899 - капитан 2-го ранга Брусилов, Лев Алексеевич
1905-хххх - капитан 2-го ранга Акимов, Сергей Николаевич
1906-хххх - капитан 2-го ранга Шельтинг, Владимир Владимирович
1911-xxxx - флигель-адъютант капитан 2-го ранга Погуляев, Сергей Сергеевич
капитан 2-го ранга Макалинский, Алексей Александрович
1920 - капитан 2-го ранга Остолопов, Алексей Алексеевич

Служили на корабле

Вишневский, Илиодор Петрович - в 1892 году назначен старшим судовым механиком.

Источники



Тип «Лейтенант Ильин»

Тип «Казарский»

Тип «Абрек»

Напишите отзыв о статье "Капитан Сакен (минный крейсер)"

Отрывок, характеризующий Капитан Сакен (минный крейсер)

Княгиня ничего не сказала, и вдруг короткая с усиками губка задрожала; князь Андрей, встав и пожав плечами, прошел по комнате.
Пьер удивленно и наивно смотрел через очки то на него, то на княгиню и зашевелился, как будто он тоже хотел встать, но опять раздумывал.
– Что мне за дело, что тут мсье Пьер, – вдруг сказала маленькая княгиня, и хорошенькое лицо ее вдруг распустилось в слезливую гримасу. – Я тебе давно хотела сказать, Andre: за что ты ко мне так переменился? Что я тебе сделала? Ты едешь в армию, ты меня не жалеешь. За что?
– Lise! – только сказал князь Андрей; но в этом слове были и просьба, и угроза, и, главное, уверение в том, что она сама раскается в своих словах; но она торопливо продолжала:
– Ты обращаешься со мной, как с больною или с ребенком. Я всё вижу. Разве ты такой был полгода назад?
– Lise, я прошу вас перестать, – сказал князь Андрей еще выразительнее.
Пьер, всё более и более приходивший в волнение во время этого разговора, встал и подошел к княгине. Он, казалось, не мог переносить вида слез и сам готов был заплакать.
– Успокойтесь, княгиня. Вам это так кажется, потому что я вас уверяю, я сам испытал… отчего… потому что… Нет, извините, чужой тут лишний… Нет, успокойтесь… Прощайте…
Князь Андрей остановил его за руку.
– Нет, постой, Пьер. Княгиня так добра, что не захочет лишить меня удовольствия провести с тобою вечер.
– Нет, он только о себе думает, – проговорила княгиня, не удерживая сердитых слез.
– Lise, – сказал сухо князь Андрей, поднимая тон на ту степень, которая показывает, что терпение истощено.
Вдруг сердитое беличье выражение красивого личика княгини заменилось привлекательным и возбуждающим сострадание выражением страха; она исподлобья взглянула своими прекрасными глазками на мужа, и на лице ее показалось то робкое и признающееся выражение, какое бывает у собаки, быстро, но слабо помахивающей опущенным хвостом.
– Mon Dieu, mon Dieu! [Боже мой, Боже мой!] – проговорила княгиня и, подобрав одною рукой складку платья, подошла к мужу и поцеловала его в лоб.
– Bonsoir, Lise, [Доброй ночи, Лиза,] – сказал князь Андрей, вставая и учтиво, как у посторонней, целуя руку.

Друзья молчали. Ни тот, ни другой не начинал говорить. Пьер поглядывал на князя Андрея, князь Андрей потирал себе лоб своею маленькою рукой.
– Пойдем ужинать, – сказал он со вздохом, вставая и направляясь к двери.
Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.
– Мне смешно, – сказал Пьер, – что вы себя, вы себя считаете неспособным, свою жизнь – испорченною жизнью. У вас всё, всё впереди. И вы…
Он не сказал, что вы, но уже тон его показывал, как высоко ценит он друга и как много ждет от него в будущем.
«Как он может это говорить!» думал Пьер. Пьер считал князя Андрея образцом всех совершенств именно оттого, что князь Андрей в высшей степени соединял все те качества, которых не было у Пьера и которые ближе всего можно выразить понятием – силы воли. Пьер всегда удивлялся способности князя Андрея спокойного обращения со всякого рода людьми, его необыкновенной памяти, начитанности (он всё читал, всё знал, обо всем имел понятие) и больше всего его способности работать и учиться. Ежели часто Пьера поражало в Андрее отсутствие способности мечтательного философствования (к чему особенно был склонен Пьер), то и в этом он видел не недостаток, а силу.
В самых лучших, дружеских и простых отношениях лесть или похвала необходимы, как подмазка необходима для колес, чтоб они ехали.