Соглашение России и Франции, заключенное в Тильзите в 1807 г., носило временный характер. Континентальная блокада Великобритании, к которой была вынуждена присоединиться Россия в соответствии с условиями Тильзитского мира, подрывала экономику страны, сориентированную на экспортную торговлю. Оборот экспорта сократился со 120 млн. до 83 млн. рублей, импортные поставки превысили вывоз и создавали условия для выплеска инфляционных процессов. К тому же экспортеры страдали от высоких пошлин, установленных Францией, что делало внешнюю торговлю невыгодной. Экономический спад и шаткость мира с Наполеоном вынуждали Александра I готовиться к войне. Для Бонапарта же Россия была препятствием, которое стояло на его пути к мировому господству.

Таким образом, причинами Отечественной войны 1812 г. были:

1. стремление Наполеона Бонапарта и поддерживающей его французской буржуазии установить мировую гегемонию, что было невозможно без разгрома и подчинения России и Великобритании;

2. обострение противоречий между Россией и Францией, усилившихся как в результате несоблюдения Россией условий континентальной блокады, так и поддержкой Наполеоном антироссийских настроений в Польше, поддерживая местных магнатов в их устремлениях воссоздать Речь Посполитую в прежних границах;

3. утратой Россией в результате завоеваний Франции прежнего влияния в Центральной Европе, а также действиями Наполеона направленными на подрыв её международного авторитета;

4. нарастанием личной неприязни между Александром I и Наполеоном I, вызванной как отказом российской стороны выдать замуж за французского императора великих княжон Екатерину, затем Анну, а так же намёки Наполеона о причастности Александра к убийству отца – императора Павла I.

Ход военных действий (отступление русской армии).

Армия Наполеона, которую сам он называл «Великой армией», насчитывала свыше 600 000 человек и 1420 орудий. Помимо французов в нее входили национальные корпуса европейских стран, покоренных Наполеоном, а также польский корпус князя Юзефа Антона Понятовского.

Главные силы Наполеона были развернуты в два эшелона. Первый (444 000 человек и 940 орудий) состоял из трех группировок: правое крыло во главе с Жеромом Бонапартом (78 000 человек, 159 орудий) должно было двигаться на Гродно, отвлекая на себя как можно больше русских сил; центральная группировка под командованием Евгения Богарне (82 000 человек, 208 орудий) должна была помешать соединению 1-й и 2-й русских армий; левое крыло во главе с самим Наполеоном (218 000 человек, 527 орудий) двинулось на Вильно - ему отводилась главная роль во всей кампании. В тылу, между Вислой и Одером оставались второй эшелон - 170 000 человек, 432 орудия и резерв (корпус маршала Ожеро и другие войска).

«Великой армии» противостояли 220 - 240 тысяч русских солдат при 942 орудиях. К тому же, как уже отмечалось выше, русские войска были разделены: 1-я Западная армия под командованием военного министра генерала от инфантерии М.Б. Барклая де Толли (110 - 127 тысяч человек при 558 орудиях) растянулась более чем на 200 км от Литвы до Гродно в Белоруссии; 2-я Западная армия во главе с генералом от инфантерии П.И. Багратионом (45 - 48 тысяч человек при 216 орудиях) занимала линию до 100 км к востоку от Белостока; 3-я Западная армия генерала от кавалерии А.П. Тормасова (46 000 человек при 168 орудиях) стояла на Волыни у Луцка. На правом фланге русских войск (в Финляндии) находился корпус генерал-лейтенанта Ф.Ф.Штейнгеля (19 тысяч человек при 102 орудиях), на левом фланге - Дунайская армия адмирала П.В.Чичагова (57 тысяч человек при 202 орудиях).

Учитывая огромные размеры и мощь России, Наполеон планировал завершить кампанию за три года: в 1812 году овладеть западными губерниями от Риги до Луцка, в 1813 году - Москвой, в 1814 году - Санкт-Петербургом. Такая постепенность позволила бы ему расчленить Россию, обеспечив тылы и коммуникации армии, действующей на огромных пространствах. На блицкриг завоеватель Европы не рассчитывал, хотя и собирался поодиночке быстро разгромить главные силы русской армии еще в приграничных районах.

Вечером 24 (11) июня 1812 г. разъезд лейб-гвардии Казачьего полкапод командованием хорунжего Александра Николаевича Рубашкина заметил подозрительное движение на реке Неман. Когда совсем стемнело, через реку с возвышенного и лесистого польского берега на русский берег на лодках и паромах переправилась рота французских сапёров, с которой произошла перестрелка. Это случилось в трёх верстах вверх по реке от Ковно (Каунас, Литва).

В 6 часов утра 25 (12) июня авангард французских войск уже вошёл в Ковно. Переправа 220 тысяч солдат Великой армии под Ковно заняла 4 дня. Реку форсировали 1-й, 2-й, 3-й пехотные корпуса, гвардия и кавалерия. Император Александр I находился на балу у Леонтия Леонтьевича Беннигсена в Вильно, где ему доложили о вторжении Наполеона.

30 (17) июня - 1 июля (18 июня) около Прены южнее Ковно Неман перешла другая группировка (79 тысяч солдат: 6-й и 4-й пехотные корпуса, кавалерия) под командованием вице-короля Италии, пасынка Наполеона, Евгения Богарне. Почти одновременно 1 июля (18 июня) ещё южнее, около Гродно Неман пересекли 4 корпуса (78-79 тысяч солдат: 5-й, 7-й, 8-й пехотные и 4-й кавалерийские корпуса) под общим командованием короля Вестфалии, брата Наполеона, Жерома Бонапарта.

На северном направлении возле Тильзита Неман пересёк 10-й корпус маршала Этьена Жака Макдональда. На южном направлении со стороны ВаршавычерезБугначал вторжение отдельный Австрийский корпус генерала Карла Филиппа Шварценберга (30-33 тысяч солдат).

29 (16) июня был занят Вильно. Наполеон, устроив государственные дела в оккупированной Литве, выехал из города в вслед за своими войсками лишь17 (4) июля.

Французский император нацелил 10-й корпус (32 тысячи человек) маршала Э.Ж. Макдональда на Петербург. Предварительно корпусу предстояло занять Ригу, а затем, соединившись с 2-м корпусом маршала Шарля Никола Удино (28 тысяч человек), двинуться дальше. Основой корпуса Макдональда являлись 20 тысяч прусских солдат под командованием генерала Ю.А. Граверта.

Маршал Макдональд подступил к укреплениям Риги, однако, не имея осадной артиллерии, остановился на дальних подступах к городу. Военный губернатор Риги генерал Иван Николаевич Эссен сжёг предместья и приготовился к обороне. Стараясь поддержать Удино, Макдональд захватил оставленный город Динабург (сейчас Даугавпилс в Латвии) на реке Западная Двина и прекратил активные действия, поджидая осадную артиллерию из Восточной Пруссии. Прусские военные из корпуса Макдональда избегали активных боевых столкновений в чужой для них войне, однако, оказывали активное сопротивление и неоднократно с большими потерями отбивали вылазки защитников Риги.

Маршал Удино, заняв город Полоцк, решил обойти с севера отдельный корпус генерала Петра Христиановича Витгенштейна (17 тысяч человек при 84 орудиях), выделенный главнокомандующим 1-й армией М.Б. Барклаем де Толли при отступлении через Полоцк для обороны петербургского направления.

Опасаясь соединения Удино с Макдональдом, П.Х. Витгенштейн неожиданно для противника атаковал корпус Удино под Клястицами.

29 (16) июля у местечка Вилькомир 3 конных полка французов (12 эскадронов) были неожиданно атакованы 4 эскадронами Гродненского гусарского полка под командованием генерал-майора Якова Петровича Кульнева и донскими казаками подполковника Ивана Ивановича Платова 4-го (племянника М.И. Платова), майора Ивана Андреевича Селиванова 2-го, полковника Марка Ивановича Родионова 2-го. Несмотря на численное превосходство, французы были опрокинуты, их наступление остановилось на несколько часов. Затем, находясь в разведке, у деревни Чернево, гусары и казаки Я.П. Кульнева нанесли удар по частям кавалерийской дивизии генерала Себастиани. Противник понес большие потери.

В это же время маршал Удино занял деревню Клястицы, имея в наличии 28 тысяч солдат и 114 пушек против русских 17 тысяч. Тем не менее, генерал П.Х. Витгенштейн решил атаковать, пользуясь растянутостью французских сил. Впереди двигался авангард Я.П. Кульнева (3700 всадников, 12 орудий), за ним следовали основные силы П.Х. Витгенштейна (13 тысяч солдат, 72 орудия).

31 (18) июля в 2 часа дня русский авангард под командой Я.П. Кульнева столкнулся с французским авангардом возле деревни Якубово. Встречный бой продолжался до конца дня. Я.П. Кульнев старался вытеснить французов из деревни, но после серии жестоких схваток французы удержали этот населенный пункт.

1 августа (19 июля) в бой вступили главные силы русских, и после нескольких атак и контратак Якубово удалось захватить. Удино был вынужден отступить к Клястицам.

Для продолжения атаки на Клястицы нужно было форсировать реку Нища. Удино распорядился возвести мощную батарею и приказал уничтожить единственный мост. Пока отряд Я.П. Кульнева переправлялся бродом для обхода позиций французов, 2-й батальон Павловского гренадерского полка атаковал прямо через горящий мост. Французы были вынуждены отступить.

Генерал Я.П. Кульнев продолжил преследование 2-мя кавалерийскими полками совместно с казаками И.И. Платова 4-го, И.А. Селиванова 2-го, М.И. Родионова 2-го, пехотного батальона и артиллерийской батареи. После переправы через реку Дрисса 2 августа (20 июля) он попал в засаду возле села Боярщино. Артиллерия французов расстреливала отряд Я.П. Кульнева с господствующих высот. Сам он получил смертельное ранение.

Преследуя русский авангард, дивизия французского генерала Жана Антуана Вердье в свою очередь натолкнулась при Головчице на главные силы генерала П.Х. Витгенштейна и была полностью разгромлена. П.Х. Витгенштейн получил легкое ранение.

Маршал Удино отступил за Двину, оставив за собой укреплённый Полоцк. Таким образом, наступление французов на Петербург провалилось. Более того, опасаясь действий генерала П.Х. Витгенштейна на путях снабжения Великой армии, французский император был вынужден ослабить главную группировку войск, отправив на помощь Удино корпус генерала Гувийона Сен-Сира.

На главном – Московском направлении русские войска, отступая, вели арьергардные бои, нанося противнику значительные потери. Основной задачей было объединить силы 1-й и 2-й Западных армий. Особенно тяжелым было положение 2-й армии Багратиона, которой угрожало окружение. Пробиться к Минску и соединиться там с армией Барклая-де-Толли не удалось, т.к. путь был отрезан. Багратион изменил направление движения, но войска Жерома Бонапарта настигали его. 9 июля (27 июня) у местечка Мир произошло сражение арьергарда русских войск, основу которого составляла казачья конница атамана М.И. Платова с лучшей частью наполеоновской кавалерии – польскими кавалерийскими полками. Польские уланы, попавшие в казачий вентерь, были разбиты и поспешно отступили. На следующий день произошел новый бой, и снова донцы одержали победу.

14 (2) – 15(3) июля у местечка Романово казаки М.И. Платова в течение 2-х суток сдерживали французов, чтобы дать армейским обозам переправиться через Припять. Успешные арьергардные бои Платова позволили 2-й армии беспрепятственно достигнуть Бобруйска и сосредоточить свои силы. Все попытки окружить Багратиона провалились. Наполеон был взбешен тем, что казаки М.И. Платова уничтожили 1-й конно-егерский полк подполковника Пшепендовского и эскадрон 12-го уланского полка, а также основательно «потрепали» другие подразделения корпуса генерала Латур-Мобура. А его офицеры и солдаты были удивлены и восхищены тем, что их раненые товарищи, попавшие в плен (всего было 360 пленных, в том числе 17 офицеров), получили медицинскую помощь и уход и были оставлены в Романове.

Багратион принял решение продвигаться на Могилев. А чтобы занять город до подхода французов, направил туда 7-й пехотный корпус генерал-лейтенанта Н.Н. Раевского и бригаду полковника В.А. Сысоева, состоявшую из 5 донских казачьих полков. Но корпус маршала Даву гораздо раньше вошел в Могилев. В результате, 23 (11) июля корпусу Н.Н. Раевского пришлось отражать наступление превосходящих сил противника между деревнями Салтановка и Дашковка. Н.Н. Раевский лично водил солдат в бой. Обе стороны понесли тяжелые потери; в яростных штыковых атаках противник был отброшен, но от плана – пробиться через Могилев пришлось отказаться. Оставался лишь один путь – на Смоленск. Яростное сопротивление русских ввело Даву в заблуждение. Он решил, что сражается с основными силами Багратиона. Наполеоновский полководец стал укрепляться у д. Салтановки, ожидая вторичного наступления русских. Благодаря этому Багратион выиграл время, сумел переправиться через Днепр и оторваться от французов на пути к Смоленску.

В это время, весьма успешно действовала 3-я Западная армия Александра Петровича Тормасова. Уже 25 (13) июля русские освободили, захваченный французскими подразделениями г. Брест-Литовск. 28 (16) июля Тормасов захватили Кобрин, взяв в плен 5-тысячный отряд саксонского генерал-майора Кленгеля во главе с ним самим.

11 августа (30 июля) в сражении у Городечно генерал-лейтенант Е.И. Марков отбил атаку превосходящих сил французов. После этих успехов Юго-Западный фронт стабилизировался. И здесь надолго были скованы значительные силы неприятеля.

Тем временем в руководстве русскими войсками произошли важные изменения. 19 (7) июля император Александр I, находившийся в 1-й Западной армии со всей своей свитой, что сильно затрудняло нормальную штабную и оперативную работу армии, уехал в Петербург. Барклай де Толли получил возможность в полной мере осуществить свой план ведения войны с Наполеоном, разработанный им в 1810 - 1812 гг. В обобщенном виде он сводился к следующему: во-первых, уклоняться от генерального сражения и отступать вглубь страны, чтобы не подвергать армию опасности поражения; во-вторых, ослабить превосходящие силы противника и выиграть время, чтобы подготовить свежие войска и ополчение.

Барклай-де-Толли привел 1-ю армию в Витебск, где надеялся дождаться Багратиона. Авангард армии под командованием А.И. Остермана-Толстого был направлен к деревне Островно, чтобы задержать наступление французов.

24 (12) июля началось сражение с наступавшим противником. На помощь Остерману-Толстому были посланы кавалерийский корпус генерал-лейтенанта Ф.П. Уварова и 3-я пехотная дивизия генерал-лейтенанта П.П. Коновницына, которая сменила корпус Остермана-Толстого. После 3-хдневных упорных боев с превосходящими силами маршала Мюрата Коновницын начал медленно, с боями, отходить к реке Лучесе, где уже сосредоточились все силы Барклая.

Ожесточенное сопротивление русских натолкнуло Наполеона на мысль, что они готовы дать генеральное сражение, которого он так хотел. Французский император подтянул сюда всю свою 150-тысячную группировку (против 75 тысяч русских). Но Барклай-де-Толли, выставив в прикрытие корпус генерал-майора П.П. Палена, оторвался от французов и двинулся к Смоленску. На фланг и в тыл русской армии были брошены войска маршалов Нея и Мюрата. В их авангарде наступала дивизия генерала Ораса Франсуа Себастиниани в составе 9 кавалерийских и 1 пехотного полков. 27 (15) июля у деревни Молево Болото они столкнулись в ожесточенном бою с 7 казачьими полками и 12 орудиями донской конной артиллерии под общим командованием атамана М.И. Платова. Французы были разбиты и бежали, преследуемые донцами, и присоединившимися к ним в конце боя, гусарами П.П. Палена. В плен были взяты около 300 рядовых и 12 офицеров. Кроме того казаки захватили личные документы О.Ф. Себастиниани, содержание которых говорило о том, что французскому командованию известны планы руководства русской армии, т.е. наполеоновский шпион обосновался в штабе Барклая-де-Толли.

2 августа (21 июля) у города Красный войска маршалов Нея и Мюрата сразились с 27-й пехотной дивизией генерал-лейтенанта Д.П. Неверовского, состоявшей из 7 тысяч необстрелянных новобранцев.

Целый день, построившись в каре и медленно двигаясь в сторону Смоленска, героически сражался этот небольшой отряд, отбив 45 атак конницы Мюрата и многочисленные атаки пехоты Нея.

Задержка противника под Красным позволила Барклаю-де-Толли привести в Смоленск 1-ю армию. А 3 августа (22 июля) к Смоленску подошла и 2-я армия Багратиона. В результате всех этих усилий рухнул замысел Наполеона разбить две русские армии поодиночке.

В течение двух дней, 4 и 5 августа (23 – 24 июля), шли упорные бои под стенами Смоленска. 6 и 7 августа (25 – 26 июля) бой продолжался уже за сам город.

Но и здесь не произошло генерального сражения. Воодушевленные героизмом русских солдат и офицеров и частными успехами, многие военачальники настаивали на переходе в наступление. Однако Барклай-де-Толли, взвесив все, решил продолжать отступление. 7 августа (26 июля) русские войска покинули Смоленск.

Наполеон бросил им вдогонку свои лучшие силы – два пехотных и два кавалерийских корпуса – около 35 тысяч человек. Им противостоял арьергард генерала Павла Алексеевича Тучкова численностью 3 тысячи человек, половину из которых составляли донские казаки под командованием генерал-майора А.А. Карпова и рота (12 орудий) донской конной артиллерии.

Уже утром 7 августа (26 июля) маршал Ней атаковал корпус П.А.Тучкова у Валутиной Горы (Лубинское сражение), но был отброшен. Однако натиск противника увеличился. Наш арьергард немного отступил и закрепился на рубеже реки Страгань. Начальник штаба 1-й армии А.П. Ермолов усилил П.А. Тучкова первым кавалерийским корпусом, в состав которого входил лейб-гвардии казачий полк и 4-мя гусарскими полками. Теперь силы русского корпуса выросли до 10 тысяч человек. По мере усиления атак противника Барклай-де-Толли укреплял корпус Тучкова новыми подразделениями. К деревне Дубино подошел 3-й пехотный корпус генерала П.П. Коновницына. После этого 15 тысяч русских противостояли корпусам Нея, Мюрата и присоединившегося к ним Жюно. Казаки и гусары под командованием графа В.В. Орлова-Денисова, используя «вентерь», заманили в засаду у деревни Заболотье и нанесли большой урон кавалерии Мюрата.

Всего противник потерял в этот день около 9 тысяч человек, а русские – более 5 тысяч человек. Во время ночной атаки был тяжело ранен и попал в плен генерал П.А. Тучков.

Но его войска устояли и дали возможность 1-й и 2-й армиям оторваться от преследования французских войск.

Русские подразделения отступали тремя колоннами. Их прикрывали арьергардные отряды: Южный – под командованием генерала К.К. Сиверса, Центральный – под командованием генерала М.И. Платова, Северный – под командованием генерал К.А. Крейца. Но основная тяжесть боев выпала на подразделение М.И. Платова. Оно состояло из 8-ми неполного состава донских казачьих полков: Атаманского, Балабина С.Ф., Власова М.Г., Грекова Т.Д., Денисова В.Т., Жирова И.И., Иловайского Н.В., Харитонова К.И. и одного Симферопольского конно-татарского.

9 августа (28 июля) бойцы Платова сдержали натиск французов у Соловьевой переправы через Днепр. 10 августа (29 июля) задержали врага у Пневой слободы, а тем временем, прибывшие им в подкрепление 7 батальонов пехоты, 18 эскадронов гусар и уланов и 22 орудия, в том числе и донской конной артиллерии, под командованием генерал-майора Г.В. Розена, заняли удобную позицию у села Михайловка. Где отбивали атаки врага 11 и 12 августа (30 и 31 июля). 13 (1) августа задержали на целые сутки наполеоновские войска у г. Дорогобуж на рубеже реки Осьма. 14 (2) августа казаки и татары Платова, сковали наступление французского авангарда, оставаясь на своих позициях, предоставив возможность отряду Г.В. Розена, отойти и закрепиться у села Беломирское. 15 (3) августа сражение, здесь, продолжалось с 11 часов утра до 20 часов вечера. В этот день казаки 6 раз устремлялись в атаку на противника и потеряли убитыми и ранеными больше, чем за все время с начала войны.

Вечером 16 (4) августа М.И. Платов сдал командование арьергардом генералу П.П. Коновницину и отправился в Москву, чтобы решить накопившиеся вопросы: о формировании и отправке к театру военных действий донского ополчения – 26 полков, снабжение уже сражающихся против французской армии полков и многие другие. Арьергард продолжал выполнять поставленные задачи. Благодаря этому, основные силы русской армии отступали без больших потерь.

Отступление русской армии 1915 года, продолжавшееся почти полгода - с мая по сентябрь, почти сразу вошло в историю как «Великое». Великим в событиях тех дней действительно было почти все. И масштаб военной операции (в целом успешной) по согласованному маневрированию миллионными армиями. И территориальные потери страны - 15% как плата за спасение тех самых армий. И работа по эвакуации огромного количества предприятий и учреждений (по объемам и организованности выполненная куда лучше, чем большевиками в годы советско-германской войны). И героизм десятков и сотен тысяч русских солдат, ценой своих жизней спасших большую часть отступающей армии от окружения и разгрома. Этот героизм очень скоро будет приватизирован большевиками, а подвиги Великой войны и Великого отступления будут просто вычеркнуты большевиками из официальной истории.

«Два сильных удара лучше одного смертельного»

Безусловный успех Горлицкого прорыва - прорыва в мае 1915 года Русского фронта в районе польского города Горлице, сдача без боя крупнейшей в Галиции крепости Перемышль и последующая сдача в июне русскими Львова - воочию показали германскому командованию материально-технические проблемы Русской армии.

Начальник полевого Генерального штаба Германии, генерал Эрих фон Фалькенхайн, в принципе крайне настороженно относившийся к идее стратегического наступления вглубь Российской Империи, на фоне очевидного «патронно-снарядного» голода русских стал постепенно менять свою позицию. Важнейшее совещание высших офицеров Германии и их австрийских союзников, состоявшееся в силезском замке Плес 3 июня 1915 года, окончательно утвердило стратегический план главнокомандующего германским Восточным фронтом фельдмаршала Пауля фон Гинденбурга на предстоящую летне-осеннюю кампанию 1915 года.

План Гинденбурга предусматривал уничтожение основного массива русских вооруженных сил на территории Царства Польского в так называемом польском мешке. Создать этот мешок должен был двусторонний концентрический удар войсковой группы генерала Августа фон Макензена с юга и удар 10-й армии генерала Германа фон Эйхгорна, развернутой от Тильзита до Инстербурга, - с севера.

Армейская группа Макензена должна была нанести удар от Львова на север в обход восточнее Варшавы, а 10-я армия Эйхгорна - на юго-восток в обход русской крепости Ковно на Вильно и Минск. Начальник штаба германского Восточного фронта, генерал Эрих фон Людендорф был уверен, что русские, опираясь на свои крепости в Новогеоргиевске, Ковно, Гродно, Осовце и Бресте, будут пытаться максимально долго удерживать свой «польский выступ», что в итоге позволит германской армии совершить стратегическое окружение всех русских армий в Польше.

Начальник германского Генерального штаба Фалькенхайн, более скептически расценивавший возможность окружения всех русских армий в «польском выступе» (как потом выяснилось - совершенно реалистично), предлагал сделать операцию по созданию русского «польского мешка» более локальной. Он призывал не пытаться «объять необъятное» - то есть сразу четыре полносоставных русских армии (2-ю, 4-ю, 10-ю и 12-ю) и войсковые остатки еще двух (1-й и 3-й). Генерал убеждал Гинденбурга уменьшить предполагаемый охват русских армий вдвое, чтобы в окружение попали русские 2-я и 4-я армии, а также остатки уже разгромленных 1-й и 3-й.

Для достижения этой цели Фалькенхайн предлагал собрать все наличные силы немцев на севере в единый кулак (на основе армейской группы генерала Макса фон Гальвица) и провести массированный удар в районе мазовецкого местечка Прасныш с последующим стремительным форсированием реки Нарев. Соединившись в районе польского Седлеца, группы армий Макензена и Гальвица с очень высокой степенью вероятности сумели бы охватить в кольцо окружения 2-ю и 4-ю русские армии.

Но Гинденбург с присущей ему жесткостью истинного пруссака, категорически отверг стратегическую поправку Фалькенхайна.

Однако интеллектуальный «вес» генерала Фалькенхайна, как военного стратега, существенно уступал в глазах кайзера Вильгельма II стратегической репутации Гинденбурга - «спасителя Восточной Пруссии». Вместе с тем, германский император не захотел травмировать самолюбие своего предельно самоотверженного в работе начальника Генштаба. В результате примирительной позиции кайзера немецкий Генштаб утвердил очень нехарактерный для германской военной мысли стратегический план: нанести по Русскому фронту одновременно два «главных удара»: 10-й армией Эйхгорна - на Ковно-Вильно-Минск и армейской группой генерала Гальвица - на Пултуск-Седлец навстречу «фаланге» Макензена.

Это решение Вильгельма II привело в итоге немцев к стратегическому фиаско. Русская Ставка Верховного Главнокомандования не могла пропустить такой «подарок». «Неприятель разбросал свои усилия, - пишет крупнейший историк Великой войны Антон Керсновский, - русские армии получили два сильных удара, но это было лучше, чем получить один смертельный».

Клещи, которые не удалось сомкнуть

26 июня 1915 года командующий южной группировкой германо-австрийских армий Август фон Макензен перешел в наступление на русские позиции на участке реки Танев-Рава-Русская. Так стала реализовываться первая часть плана по созданию «польского мешка» для русских армий.

Главный удар Макензен направил в левый фланг значительно обескровленной 3-й армии в полосе ответственности русского 24-го корпуса. Немцы создали на этом участке наступления значительное преимущество в живой силе: десять русских дивизий, общей численностью 40 тысяч штыков, сдерживали натиск 8 германских полносоставных дивизий, численностью более 60 тысяч штыков. Преобладание германской артиллерии было абсолютным.

Оборонительная позиция по реке Танев была неплохо укреплена, а главное, удобна для маневрирования, и в результате русские войска действовали там инициативно. Из резерва Северо-Западного фронта на передовые позиции был срочно выдвинут 31-й армейский корпус и 48-я «корниловская» кавалерийская дивизия, которые сумели эффективно контратаковать наступающие части Макензена.

Германский генерал приостановил наступление и произвел перегруппировку сил. 4 июля Макензен попытался прорвать силами 4-й австро-венгерской армии русские позиции на правом фланге 3-й армии, но во всех пунктах предполагаемого прорыва был отброшен с большими потерями. В четырехдневном Таневском сражении (с 4 по 7 июля) все наступавшие австрийские дивизии были разбиты, причем русскими было взято в плен 297 офицеров, 22 463 солдата и в качестве трофеев 60 пушек.

Это был впечатляющий успех, особенно важный на фоне хронического «патронно-снарядного» дефицита у русских. Переброшенные из резерва Ставки на усиление 3-й армии 2-й и 6-й Сибирские, а также Гвардейский корпуса не оставили надежд Макензену на стремительный прорыв позиций этого, казалось бы, окончательно разгромленного в ходе Горлицкого прорыва армейского соединения.

5 июля 1915 года в польском Седлеце состоялось совещание Ставки Верхового Главнокомандования и командующих фронтами. Основной доклад на совещании делал командующий Северо-Западным фронтом, генерал М.В. Алексеев. Он без обиняков сообщил высокому собранию, что со дня на день ожидает мощный удар северной группировки немецких войск в направлении реки Нарев - навстречу рвущемуся на север Макензену. Для парирования этой угрозы резерв Северо-Западного фронта и Ставки располагал 17 пехотными и 5 кавалерийскими дивизиями.

Центральной мыслью доклада генерала Алексеева стала констатация невозможности удержать «польский выступ» фронта при имеющемся в войсках и на складах запасе патронов и снарядов. Генерал специально подчеркнул, что существующие темпы производства и доставки на фронт основного боезапаса не позволяют рассчитывать, что боеготовность русских армий изменится в лучшую сторону ранее весны 1916 года. «Поэтому мы имеем возможность сейчас выбрать, - резюмировал генерал, - что для Русской Ставки предпочтительнее: попытка удержать Польшу - с вероятной перспективой катастрофы для армии или же попытка сохранить армию - с неизбежным, в этом случае, выводом всех наших войск из Царства Польского».

Нужно отдать должное личному мужеству русского Верховного Главнокомандующего, великого князя Николая Николаевича - он всецело взял ответственность за отступление русских армий из Польши на себя. В итоге Совещание поддержало план генерала Алексеева по сохранению потенциала Русской армии в длительном отступлении вглубь страны. Командующий Северо-Западным фронтом получил разрешение на эвакуацию войск из Варшавы, а также из тех крепостей Царства Польского, которые будут находиться в опасном положении.

Расчетливая стратегическая линия, намеченная на совещании в Седлеце, в значительной степени обеспечила успех русской обороны в 1915 году.

Когда всего через неделю, 13 июля армейская группировка генерала фон Гальвица под ураганным артиллерийским сопровождением из 1400 орудий обрушилась на позиции русской 1-й армии, в штабе Северо-Западного фронта уже хорошо представляли, как, зачем и в какой последовательности русские войска будут действовать.

В этот день, как считают ведущие военные историки, по позициям 2-й и 11-й Сибирских дивизий, удерживающих первую линию обороны, было выпущено немцами 2 миллиона снарядов. Ответный русский артиллерийский огонь едва сумел достичь цифры в 50 тысяч выстрелов. Однако, невзирая на столь подавляющую огневую мощь немцев, 2-я Сибирская дивизия сумела отразить наступление гвардейского 13-го Вюртембергского корпуса. Сибирская 11-я дивизия вообще сумела совершить невозможное: об ее позиции разбились волны наступления сразу шести дивизий немецких 17-го и 11-го пехотных корпусов.

Эта удивительная стойкость неизбежно привела к колоссальным потерям в русских полках: к исходу дня 30 июня в 5-м стрелковом полку 2-й Сибирской дивизии осталось в живых только 150 человек. Из 7 батальонов 11-й Сибирской дивизии в этот день было уничтожено немцами, по суммарной численности личного состава, 6 батальонов. Однако эти семь, погибавших на позициях, но не отступавших ни на шаг русских батальона, имевшие на вооружении всего 46 пушек, сумели отбросить на исходные позиции 33 германских батальона с 256 полевыми орудиями.

Благодаря стойкости русских солдат и своевременным директивам штаба Северо-Западного фронта немецкие усилия по созданию колоссального «польского мешка» для русских армий оказались тщетными. Немалую роль в провале германского стратегического замысла сыграла задержка почти на 10 дней в предоставлении дополнительных сил армейской группе генерала фон Гальвица. С огромным напряжением сил прорвав, наконец, линию русских оборонительных позиций на реке Нарев, генерал Гальвиц не получил от Гинденбурга ни одного полка для развития успеха в стратегическую глубину. Когда же через 10 дней необходимые резервы 12-й немецкой армии предоставили, было уже поздно: русские войска, огрызаясь короткими контратаками, организованно отступали по всей линии «польского выступа».

Отступление русских армий из западной части «польского выступа» шло весь июль. Отход из Польши на восток был организован на высшем уровне: ни одно крупное армейское подразделение не было обойдено немцами, ни одна дивизия не попала в окружение. С тяжелыми боями русские войска вначале отступили на линию Ивангород-Люблин-Холм. Здесь немцев несколько задержали фронтальными контратаками, обеспечивая необходимое время на вывоз материальных ценностей из Варшавы.

Итоги Великого отступления

22 августа русские войска оставили крепость Осовец. 26 августа эвакуировали Брест-Литовск и Олиту, а 2 сентября - оставили с боями и Гродно. Фронт стабилизировался на линии Рига - Двинск - Барановичи - Пинск - Дубно - Тарнополь. Россия потеряла 15% территории, 30% промышленности и около 10% железных дорог.

Падение Новогеоргиевска имело целый ряд последствий как для ситуации на фронте, так и для государства в целом. У германского командования высвободились 3 дивизии, которые усилил 10-ю армию. Русское Верховное командование, удручённое падением Новогеоргиевска и Ковно, приняло решение эвакуировать Брест-Литовск. Хотя, по мнению ее коменданта В. А. Лайминга, при разумном расходовании продовольствия крепость была способна обороняться от полугода до 8 месяцев. В результате произошла вереница военных катастроф - падение и сдача сильнейших крепостей Ковно, Гродно, Брест - Литовска, пленение многих десятков тысяч русских солдат. Если в июне 1915 г. русская армия понесла потери в результате яростных и упорных боев, то в августе - в результате массовых сдач в плен.

Русская Ставка была в растерянности. Приезжавший в сентябре 1915 года в Ставку генерал Алексеев был «поражен царящей там неурядицей, растерянностью и унынием. Оба, и Николай Николаевич и Янушкевич, растерялись от неудач Северо-Западного фронта и не знают, что предпринять». Верховный Главнокомандующий великий князь Николай Николаевич не справился со своей задачей. В таких условиях Императора Николай II решил отстранить великого князя и сам встать во главе армии. Как писал Керсновский: «Это было единственным выходом из создавшейся критической обстановки. Каждый час промедления грозил гибелью. Верховный главнокомандующий и его сотрудники не справлялись больше с положением - их надлежало срочно заменить. А за отсутствием в России полководца заменить Верховного мог только Государь».

Стоит отметить, что в этот же период провалился план Ставки на «возрождение атмосферы общенародной войны 1812 года». Решение Ставки Верховного Главнокомандования об организации эвакуации населения западных областей вглубь России резко ухудшило и так неблагоприятную социально-экономическую и национальную ситуацию в России. Все дороги Литвы и белорусского Полесья вмиг были заполнены бесконечными вереницами повозок и толпами беженцев. Они смешивались с отступающими войсками, сильно мешая их перемещению. Огромная волна обнищавших и озлобленных беженцев захлестнула центральные губернии России. Общее число беженцев в Центральную Россию достигло к концу 1915 года 10 миллионов человек. Партизанского движения в тылу германской армии по образцу 1812 года не получилось. Зато Россия получила огромную миграционную волну, которая станет одной из предпосылок государственной катастрофы 1917 года.

«Ставка не отдавала себе отчета в том, - отмечал историк Антон Керсновский, - что, подняв всю эту четырехмиллионную массу женщин, детей и стариков, ей надлежит заботиться и об их пропитании. … Множество полуголодных людей, особенно детей, погибло от холеры и тифа. Уцелевших, превращенных в нищий деклассированный пролетариат, везли в глубь России. Один из источников пополнения будущей красной гвардии был готов».

«Из всех тяжких последствий войны, - заявил 12 августа 1915 года на заседании правительства главноуправляющий земледелием Александр Кривошеин (один из сподвижников П. Столыпина), - подстегивание эвакуации населения - явление самое неожиданное, самое грозное и самое непоправимое. И что ужаснее всего - оно не вызвано действительной необходимостью или народным порывом, а придумано мудрыми стратегами для устрашения неприятеля. Хороший способ борьбы! По всей России расходятся проклятия, болезни, горе и бедность. Голодные и оборванные толпы повсюду вселяют панику, угашаются последние остатки подъема первых месяцев войны. Идут они сплошной стеной, топчут хлеб, портят луга - крестьянство все более громко начинает роптать. … Я думаю, что немцы не без удовольствия наблюдают это «повторение 1812 года»».

Тяжёлые поражения русской армии вызвали восторг в германской прессе и обществе. Германские бюргеры устраивали торжественные манифестации и шествия со знаменами, плакатами и скандируемыми выкриками: «Russland Kaput!» Русскому поражению бурно радовались в Турции. Однако на самом деле германские победы не привели к стратегическому перелому в войне. В течение лета 1915 года русская армия оставила Галицию, Литву и Польшу, то есть не только утратила все приобретения кампании 1914 г. но и потеряла уже собственные земли. Но стратегический план по разгрому Русской армии провалился. Россия продолжала борьбу. Русская армия избежала масштабного окружения и осенью 1915 года ответила рядом контрударов. Положение же Германии и её союзников с каждым месяцем ухудшалось. Ресурсы Центральных держав были скуднее, чем у Антанты, затяжная война неизбежно вела Берлин, Вену и Стамбул к поражению.

Германская армия не смогла добиться решительной победы и в сентябре 1915 года остановила наступление. Сыграли свою роль несколько факторов: 1) ожесточенное сопротивление русской армии, которое привело к тяжёлым потерям германских и австро-венгерских войск. Германцы и австрийцы оплатили свои победы на Восточном фронте весьма дорогой ценой. К примеру, прусский гвардейский корпус только за лето 1915 года понес на Восточном фронте потери в 175% личного состава, то есть был фактически уничтожен почти два раза. Германские войска были утомлены и не могли развить успех.

2) Явное нежелание части германского генералитета наступать далее вглубь России. Многие боялись повторить опыт Наполеона и Карла XII. Германская армия могла завязнуть на колоссальных просторах России и потерпеть поражение на Западном фронте.

3) Всё более увеличивающаяся протяженность коммуникаций для снабжения германской армии, ухудшение дорожной сети в глубине России и приближение осеннего периода дождей и зимы, что резко ухудшало возможности по передвижению и ведению активных боевых действий. Германские пехотные офицеры с каждой неделей наступления оценивали русские позиции как все более тяжелые для атаки и требовали все более продолжительной артиллерийской подготовки.

4) Стало ясно, что стратегический замысел по окружению и уничтожению основных сил русской армии провален.

Требовался новый план.

Н. Лысенко
А. Самсонов

Вековой юбилей начала Первой мировой в России торжественно отметили в августе минувшего года. С тех пор о той войне как-то подзабыли. А ведь она, прозванная Отечественной, завершилась только в ноябре 1918 года. В ее пламени рушились не только города, но и целые державы. Не случись Первой мировой, может, осталась бы на карте мира и Российская империя. Впрочем, мечтать не станем. Перейдем к реальности, той, что сложилась 100 лет назад.

Тяжелые арьергардные бои

Трон русского царя закачался в 1915 году — во многом из провальной военной кампании. Войска кайзера Вильгельма — к слову, кузена Николая Второго , ослабив давление на Западном фронте и перебросив резервы на Восточный фронт, повсюду перешли в наступление.

В районе Карпат русским пришлось сдать крепость Перемышль, недавно отбитую у Австро-Венгерской армии. Пришлось оставить Радомскую и Келецкую губернии в Царстве Польском, а также большую часть Галиции.

Русские войска, значительно уступавшие в численности немцам, вынуждены были отойти от Львова. Но и затем продолжились тяжелые арьергардные бои. Это массовое отступление на бескрайнем фронте было названо Великим. Может, потому, что это было не хаотичное, беспорядочное бегство, а организованный отход.

Немцы ворвались в Варшаву, затем последовательно взяли крепости Ивангород и Новогеоргиевск. Вскоре, после почти полугодовой осады пала еще одна крепость — Осовец. К этому эпизоду Первой мировой войны мы еще вернемся…

И в дальнейшем едва ли не каждый день приносил печальные известия. Императорские войска оставили Брест-Литовск, затем Гродно. Это означало, что бои перекинулись на территорию Белоруссии.

Немцы, оттеснив Русскую армию за Неман, вошли в Курляндию и вплотную подобрались к Риге. Испуганные обыватели заговорили о том, что неровен час, германские драгуны появятся в предместьях Петрограда, а аэропланы с крестами на крыльях станут кружить над Москвой.

Свеча на бочке с порохом

Началось брожение в верхах. Военные неудачи, возможно, во многом справедливо, возложили на главнокомандующего Русской армией Великого князя Николая Николаевича, дядю императора.

В августе 1915 года Николай Второй заменил на посту Верховного своего родственника. Однако громко зазвучали протестующие голоса. Министр иностранных дел Сергей Сазонов исторг крик отчаяния: «Это настолько ужасно, что в моем сознании полный хаос. Россию толкают к краю пропасти». Ему вторил член Государственного Совета Александр Кривошеин : «Россия переживала и более тяжелые времена, но никогда не было времени, когда бы все возможное было бы сделано для усложнения уже невозможной ситуации… Мы сидим на бочке с порохом. Нужна единственная искра, чтобы все взлетело в воздух… Принятие императором командования армией — это не искра, а целая свеча, брошенная в пушечный арсенал».

Посол Франции в России Морис Палеолог также был настроен пессимистически. Вот строки из его донесения в Париж: «До самого последнего времени можно было верить, что раньше конца войны не следует ожидать революционных беспорядков. Я не мог бы утверждать этого теперь».

Ранее Николай Второй снял с поста военного министра, князя Владимира Сухомлинова, которого считали главным виновником плохого, а по сути, преступного снабжения Русской армии. Армия нуждалась не только в вооружении, но и в телефонах, противогазах, гимнастерках, сапогах…

Было назначено расследование. Сухомлинов был уволен с военной службы, арестован и препровожден в Петропавловскую крепость. Однако ему удалось избежать суда.

Главные предатели

Неудачи на фронте болезненным эхом прозвучали в тылу. В Москве и Санкт-Петербурге пошли ожесточенные, злые разговоры о саботаже и предательстве, причем главными виновниками называли «старца» Григория Распутина и императрицу Александру Федоровну. Распространились слухи, что у создательницы Марфинской обители, Великой княгини Елизаветы Федоровны, которую в народе презрительно звали Лизкой, нашли секретный телефон для связи с немцами.

Напряжение нарастает и в мае взрывается яростными антигерманскими выступлениями. Сначала погромщики рушат и жгут иноземные фабрики и магазины, расправляются с их владельцами, позже их жертвами становятся все, кто попадается под их безумные руки. На фабрике «Скороход» многочисленную, неистовую толпу пытаются образумить: «Куда вы, братцы? Фабрика же русская!». На это погромщики отвечают пьяными голосами: «Знаем, да больно хороша обувка!».

…Летом нескончаемые вереницы нагруженных домашним скарбом людей потянулись с запада на восток — из районов, оккупированных немцами. «Из всех испытаний войны исход беженцев — самое серьезное и трудноизлечимое, — писал Кривошеин. — Болезни, печаль и нищета движутся вместе с беженцами на Россию. Они создают панику и уничтожают все, что осталось от порыва первых дней войны. Следующая миграция приведет Россию во мрак революции».

Действительно, многие считают события 1915 года предвестием Февральской революции. Тогда, в разгар антигерманских выступлений на Красной площади появились манифестанты с требованием отречения императора. Спустя два года, в 1917 году, эти лозунги с новой, уже неотвратимой силой вышли на повестку дня.

Благодарность маршала

А что же союзники? Они, после переброски немецких резервов на восток, попытались захватить стратегическую инициативу. Однако добиться серьезных успехов не сумели.

В конце апреля 1915 года немцы атаковали союзные армии в районе реки Ипр, впервые применив отравляющие газы. Англо-французские соединения, не ожидавшие такого коварства, отступили, понеся большие потери. Но на массированную атаку у немцев не хватило сил.

Антанта попыталась ответить своим, более мощным наступлением в Артуа. Но подавить позиции германцев им не удалось. Более того, англо-французские армии заметно поредели после ответных действий противника. За шесть недель боев войска Антанты потеряли убитыми и ранеными более 130 тысяч солдат и офицеров. И продвинулись на расстояние от трех до четырех километров.

Не привело к успеху и осеннее наступление союзников, проходившее на более широком участке Западного фронта. Жестокие позиционные бои на севере Франции, которые шли в сентябре-октябре, были отмечены огромными потерями как атакующих, так и обороняющихся. Англо-французские соединения потеряли убитыми и ранеными 200 тысяч человек, немцы — 140 тысяч.

В итоге Западный фронт застыл. Но остается лишь гадать — выдержали бы союзники натиск немцев, если бы те не вздумали переносить тяжесть удара на восток. Впрочем, на этот риторический вопрос ответил верховный главнокомандующий союзными войсками маршал Фердинанд Фош : «Если Франция не была стерта с лица Европы, то этим, прежде всего, мы обязаны России».

Ценой страшных жертв

Лишь в конце 1915 года Русской армии удалось стабилизировать фронт. Наступательный потенциал кайзеровских войск, которые почти полгода беспрестанно двигались вперед, был исчерпан. Россия, получив долгожданную передышку, стала восстанавливать свои потрепанные части и возводить новые оборонительные рубежи.

Великое отступление принесло огромные жертвы. Русская армия в среднем за месяц теряла убитыми, пленными и ранеными более 200 тысяч человек! Таким образом, за пять месяцев Великого отступления войска Николая Второго потеряли свыше миллиона (!) солдат и офицеров. Но в это число не входят жертвы среди гражданского населения.

Генерал Антон Деникин в своих воспоминаниях «Очерки русской смуты» писал: «Весна 1915 г. останется у меня навсегда в памяти. Великая трагедия русской армии — отступление из Галиции. Ни патронов, ни снарядов. Изо дня в день кровавые бои, изо дня в день тяжкие переходы, бесконечная усталость — физическая и моральная; то робкие надежды, то беспросветная жуть…».

Можно было утешаться хотя бы тем, что потери противника за второй год войны оказались хоть и гораздо меньшими, чем у русских, но довольно значительными. Общий урон армии Германии — убитыми, ранеными, пленными и пропавшими без вести — составил более 650 тысяч человек.

Удары жестокой «фрау»

Вернемся к боям за крепость Осовец на территории нынешней Польши. Это мощное укрепление оказалось на пути наступающих немцев — именно отсюда лежал кратчайший путь в Россию. Обойти его было невозможно, ибо вокруг лежали труднопроходимые, а то и вовсе заболоченные места.

Первое наступление германцы предприняли в сентябре 1914 года. Однако, несмотря на яростную бомбардировку, гарнизон крепости дал достойный отпор.

После этого началась длительная осада. Немцы притащили на передовые позиции свои устрашающие «Большие Берты» — осадные орудия 420-миллиметрового калибра. Почти тонные снаряды этой «фрау» проламывали двухметровые стальные и бетонные перекрытия.

Четыре «Большие Берты» и несколько десятков орудий с нарастающей яростью день за днем утюжили позиции Русской армии. С неба крепость атаковали немецкие аэропланы.

То в одном, то в другом месте вспыхивали огромные языки пламени. Земля ухала, дрожала, и казалось, что ничто живое не может выдержать этого ураганного натиска.

Сначала русское командование просило защитников крепости продержаться хотя бы двое суток. Однако Осовец оставался непоколебимой твердыней целых полгода! Каждый день со стороны русских раздавались бравурные военные марши, которые приводили немцев в бешенство.

«Атака мертвецов»

6 августа 1915 года немцы применили отравляющие газы. Рано утром на русские позиции пополз темно-зеленый поток — смесь хлора с бромом. Противогазов у защитников крепости не оказалось…

После мощной артподготовки на штурм двинулись несколько тысяч немецких пехотинцев. Они полагали, что без труда овладеют крепостью. Вернее, тем, что от нее осталось…

И вдруг им навстречу ринулись русские солдаты. Их вид был страшен — глаза горели, лица были замотаны окровавленными тряпками. Они кашляли, плевались, ругались, но никто не повернул назад. «Я не могу описать озлобления и бешенства, с которым шли наши солдаты на отравителей-немцев, — вспоминал очевидец боя на страницах „Русского слова“. — Сильный ружейный и пулеметный огонь, густо рвавшаяся шрапнель не могли остановить натиска рассвирепевших бойцов. Измученные, отравленные, они бежали с единственной целью — раздавить немцев. Отсталых не было, торопить не приходилось никого. Здесь не было отдельных героев, роты шли как один человек, одушевленные только одной целью, одной мыслью: погибнуть, но отомстить подлым отравителям».

И что же? Германцы, сытые и здоровыене приняли бой, ударились в бегство. И тут по ним грохнула, казалось, уже разбитая русская артиллерия.

Представьте себе, несколько десятков русских пехотинцев, к тому же едва живых, обратили в бегство три германских пехотных полка! Это беспримерное сражение вошло в историю как «атака мертвецов».

Увы, спустя несколько дней началась эвакуация гарнизона. Перед отходом защитники крепости уничтожили все, что только можно. Немцам не досталось ни одного патрона, ни одной банки консервов…

Оборона крепости Осовец стала «репетицией» обороны другой крепости — в Бресте, летом сорок первого. И снова, как в 1915-м, наши солдаты и офицеры стояли насмерть.

12 июня 1812 года войска императора Наполеона Бонапарта перешли через реку Неман и вторглись на территорию России. Началась Отечественная война 1812 года.

Наполеон считал, что «армии Багратиона и Барклая никогда не встретятся». Действительно, русские армии находились в тяжелом положении, над ними нависла угроза окружения численно превосходящим противником. Русское командование приняло решение отступать, главную роль в его принятии сыграл осторожный Барклай, так как более решительный генерал Багратион настаивал на немедленном сражении. Основной задачей русских армий стало их соединение, чему настойчиво пытался помешать Наполеон.

Русская армия, отступая, непрерывно наносила удары по врагу, переходила в контратаки, изматывала противника. Наполеон стремился, во что бы то ни стало окружить вторую армию. Армия Даву два раза безуспешно пыталась опередить Багратиона и отрезать ему пути к отступлению. Но у села Салтановка под Могилевым ему удалось преградить Наполеону путь. С другой стороны приближались силы Жерома Бонапарта. 2-я армия оказалась на краю гибели. Бой был кровопролитным, обе стороны понесли большие потери. Даву отошел, готовясь на следующий день продолжить сражение, но за это время Багратион успел перейти Днепр и оторваться от французов.

В те же дни отступала и 1-я армия Барклая-де-Толли. Ее преследовали главные силы французов во главе с Наполеоном. В 12 верстах от Витебска, у местечка Островно, Наполеону удалось настичь полки Барклая. Русские солдаты мужественно сопротивлялись натиску французов, но силы были неравными. В итоге русская армия все же выстояла и затем продолжила отступление к Смоленску, чтобы соединиться с Барклаем.

Русская армия отступала все дальше и дальше, но Наполеон не видел близкой победы. В населенных пунктах, откуда ушла русская армия, французы не могли найти себе пропитания. На своем пути они встречали города, в которых не было ни одной живой души: мирные жители уходили вслед за армией, бросая свои дома и имущество. Наполеон повсюду оставлял свои гарнизоны, опасаясь партизанской войны. Великая армия редела с каждым днем. План Барклая-де-Толли постепенно приносил плоды, но великая армия Наполеона по-прежнему оставалась грозной силой. Она приближалась к Смоленску, который называли «ключом к России».

Смоленское сражение

22 июля 1-я и 2-я армии соединились. Все считали, что теперь война пойдет по-другому, отступление прекратится, но скоро выяснилось, что это невозможно.

У Наполеона под Смоленском было сосредоточено 250 тысяч человек, тогда как в обеих армиях русских насчитывалось всего 120 тысяч человек. Наполеон решил стремительно приблизиться к Смоленску, захватить его и таким образом отрезать русским путь отступления.

Французам удалось на некоторое время опередить полки Багратиона и Барклая. Дорогу на Смоленск прикрывала 27-я пехотная дивизия генерала Неверовского (1771 - 1813), состоящая из новобранцев, не умевших обращаться с оружием. Против нее шла знаменитая кавалерия маршала Мюрата, и Великая армия была уверена в своей победе.

Мюрат сумел выбить 27-ю дивизию Неверского с занятой ею позиции. Русские войны отошли по Смоленской дороге и укрылись в лесу. Деревья затрудняли действия неприятельской кавалерии, новобранцы во главе с Неверским отражали одну за другой яростные атаки трех корпусов Мюрата.

Но теперь и Смоленск был в опасности. Его защищали около 15 тысяч солдат под командованием генерала Раевского. На штурм Смоленска был брошен корпус французского маршала Нея. Одновременно французская артиллерия начала обстрел городских укреплений, однако Раевский держался весь день. Ночью к Смоленску подошли главные силы русской армии. Передовые позиции в городе занял корпус генерала Дохтурова (1756 - 1816). Блестяще действовала артиллерия под командованием генерала Кутайсова (1784 - 1812).

На следующий день Смоленск был окружен корпусами французских маршалов Даву, Нея и Мюрата. Французы начали генеральный штурм. Город пылал, его покидали жители. Несмотря на то, что штурм был отбит, Барклай-де-Толли приказал русской армии отступать к Москве, боясь оказаться ловушке в горящем городе.

Наполеон вошел в горящий Смоленск. В этом сражении он потерял 20 тысяч солдат (русская армия почти в 2 раза меньше) и не добился решительной победы, русские войска не были разбиты. Великая армия таяла на глазах, а русские продолжали отступать к Москве, пополняясь свежими силами. Приближенные Наполеона советовали ему прекратить наступление на восток и отойти в Белоруссию. Но наполеону во что бы то ни стало, была нужна победа в «генеральной баталии» и разгром русской армии. Он приказал своим войскам двигаться к Москве.

В русской армии солдаты начали возмущаться, до каких пор будет продолжаться отступление? Солдаты рвались в бой. Многие обвиняли Барклая в том, что это он настоял об отступлении. Разногласия Багратиона и Барклая-де-Толли возобновились.

Александр 1, следивший за развертыванием событий из Петербурга, понял, что ситуация требует каких-то изменений. Он решил, что нужно сменить главнокомандующего. Он должен обладать опытом руководства некрупными операциями, пользоваться большим авторитетом в армии и народе. Таким полководцем мог быть только Михаил Илларионович Кутузов.

17 августа он прибыл в расположение русских войск. Солдаты восторженно приветствовали нового главнокомандующего, прославленного во многих сражениях и походах. По армии разлетелась присказка: «Приехал Кутузов бить французов». Заичкин И.А., Почкаев И.Н. Русская история От Екатерины Великой до Александра II. М.,1994. С.487.

с. в. шведов.

Научный сотрудник Российского военно-исторического архива

О ПЛАНЕ ОТСТУПЛЕНИЯ РУССКОЙ

АРМИИ ВГЛУБЬ СТРАНЫ В 1812 ГОДУ

В ходе Отечественной войны 1812 года русская армия, первоначально уступавшая неприятелю в численности в два раза, имея против себя полководца высочайшего класса, сумела избежать поражения, выравнить соотношение сил, а затем принудить неприятеля к отступлению. По мнению прак­тически всех без исключения историков писавших о войне 1812 года, отступление было единственно верным способом действия русской армии. Но дальше в науке нет единства. Большинство ученых (в т. ч. К. Клаузевиц, а также) считали отступление результатом суровой необходимости, а не заранее обдуманного решения. Некоторые однозначно представляли его как цепь колебаний и ошибок русского командования, исправлявшихся в последний момент. В качестве аргументов они выдвигали следующие положения:

1) позднейшие свидетельства де Толли и императора Александра I о наличии плана отступления - плод их уязвленного честолюбия; отсутствие письменного плана отступления вглубь страны;

2) наличие наступательных планов и подготовки к переходу границы накануне войны;

3) ошибочность плана Фуля, по которому была развернута и пыталась действовать русская армия;

4) отрицательное влияние императора Александра I на действия командования;

5) Стратегия была гораздо выше по уровню, чем стратегия де Толли, что косвенно подтверждает ее неполное соответствие реальностям войны.

Вторая точка зрения, представленная в российской историографии, отчасти и, гласит, что план отступления существовал и был реализован, хотя и не точно в том виде как был задуман. Их аргументы:

1) многочисленные высказывания с 1807 года Барклая и Александра о возможности победы над Наполеоном путем заманивания вглубь территории, лишения противника всех припасов, затягивания войны до зимы, мобилизации многочисленных резервов;

2) факты неуклонного следования Барклая принципу сохранения армии.

Приведенная классификация взглядов показывает подход историков к данной проблеме лишь в самом общем виде. Некоторые историки, придерживаясь в целом одной точки зрения, приводили веские аргументы в пользу другой, никак не опровергая их.

Так -Данилевский приводит письмо царя своему наставнику от 2 июля (здесь и далее даты по ст. ст.), показывающее глубокое понимание сложности проведения в жизнь стратегии уклонения от генерального сражения до момента сформирования «второй стены» в глубине государства, его распоряжения, отданные на реке Зап. Двина, о сборе в Калуге резервного корпуса и 2-х месячного запаса продовольствия, справедливо полагая, их проявлением стратегического предвидения царя. И наоборот, декларируя свое мнение о сознательном осуществлении Барклаем отступления, о его высоких полководческих качествах, находит возможным утверждать, что он по сравнению с, не имел доверия к себе ни в армии, ни в народе, что вредило делу народной войны, и потому был не в состоянии осуществить свои идеи.

Проблема использования глубокого отступления с целью последующего более гарантированного уничтожения неприятеля носит сложный характер.

Многие факторы определяющие ход борьбы действуют неравномерно и в противоположных направлениях. Поэтому определение того предела, когда порождаемые отступлением преимущества еще уравновешивают потери, заранее очень затруднено. Если бы исход был ясен до начала борьбы, очевидно, Наполеон просто не начал бы свой поход.

С одной стороны, не потерпевшая поражение отступающая армия имеет перед противником массу преимуществ. Она приближается к источникам силы, использует заранее подготовленные базы снабжения, укрепленные позиции, места для отдыха людей и лошадей, в то время как противник ничего этого не имеет. Силы неприятеля расходуются на преодоление всех этих препятствий в гораздо большей степени, чем обороняющихся.

С другой стороны, обширные провинции несут ущерб, перестают служить поддержкой армии. Боевой дух армии, всего народа испытывает серьезные удары. Он может быть подорван. Верховная власть может быть настолько ослаблена, что не сможет осуществить задуманный план разгрома неприятеля. Таким образом, перед командующим, решившимся подготовить уничтожение противника «скифским отступлением», стоит двуединая задача: сохранить и усилить армию, сохранить высокий боевой дух ее и самою власть в армии и стране до того момента, когда общество убедится в правильности избранного образа действий.

Рассмотрим состоятельность аргументов историков отрицающих выполнение де Толли и императором Александром плана, на существовании которого они, кстати, настаивали.

Возникновение плана определялось объективными обстоятельствами:

1) полное преобладание военной машины Наполеона, основанной на концентрации сил, маневре, самообеспечении продовольствием в быстротечных войнах;

2) неэффективность этой системы в длительной войне, вдали от метрополии, против народа (Испания).

3) наличие у России военно-стратегических преимуществ перед другими странами Европы: физическая невозможность захвата всей огромной территории при существовавшем уровне экономического развития, бездорожье , суровый климат, незначительный уровень социальных и национальных антагонизмов .

Идеи, высказанные де Толли историку Нибуру в 1807 году, когда русская армия принуждена была отступать в свои пределы, вполне соответствовали перечисленным объективным факторам, и, наверняка, возникали у многих. А попали они в историю в связи с именем Барклая только потому, что ему и довелось воплощать их в жизнь. Уже в 1807 году в России началась серьезная подготовка к длительной войне, в т. ч. и в глубине своей территории. Создавался запас вооружения, боеприпасов , обмундирования на случай, если придется быстро восстанавливать разбитую ар­мию, с базами хранения в Петербурге, Москве, Киеве (т. е. очень далеко от границ). Были созданы армейские резервы располагавшиеся в три линии: 1-я - на рубеже р. Зап. Двина-Днепр, 2-я - на линии Петербург-Тверь-Харьков, 3-я- в 200 верстах восточнее Москвы от Костромы до Воронежа. Запасы продовольствия к лету 1812 года были устроены не только в приграничном районе, но и на большой глубине: в Новгороде, в Орловской и Черниговской губерниях на реке Десне.

О каких серьезных наступательных планах можно говорить, когда перевозка запасов и подтягивание резервов для их осуществления должно было занять несколько месяцев? Намерение русского командования вторгнутся в герцогство Варшавское и Пруссию не противоречило подготовке возможного глубокого отступления. Целью превентивного наступления было максимальное отдаление на запад начала той зоны «выжженной земли», по которой хотели заставить идти Наполеона. Тем самым тяготы войны частично перекладывались с плеч российского народа на соседей. Такой вывод прямо подтверждается документами.

Отсутствие письменного плана отступления действительно является историческим фактом. Государственный секретарь в своих записках подтверждал: «... в канцелярии государя никаких следов этого плана не было... Без сомнения, план был, но думаю нерешительный и основанный на том, чтобы не оставлять у себя в тылу Литву... Едва ли не все предоставлялось времени и пространству».

Мог ли реально быть принят план глубокого отступления до начала войны? Поскольку действия обороняющегося целиком зависят от соотношения сил и планов наступающей стороны, то детальный план отступления мог быть разработан только наряду с другими вариантами действий. Одним из таких вариантов был план Фуля.

Глубокое отступление было лишь вариантом наихудшего для русских хода событий. Мероприятия по подготовке к нему вполне укладывались в более общие планы укрепления обороноспособности государства.

В любом случае план отступления должен был быть совершенно секретным документом, знакомить с которым в полном объеме всех главнокомандующих армиями было совершенно необязательно. Александр мог вполне обойтись изданием конкретных именных указов.

В случае провала ответственность за принятие плана пала бы на Александра. Понятно, что у царя была масса серьезных причин не оформлять свое решение письменно, что не мешало последовательно его выполнять.

Очевидно, что самое главное в исполнении плана - это следование его духу, принципам. По словам Наполеона, на войне нужно «действовать как можно сообразнее с принципами, а затем все остальное предоставить случаю». Для рассматриваемого нами плана такими принципами являлись:

а) всемерное ослабление противника при условии сохранения собственных сил;

б) подготовка значительных людских и материальных резервов в местах и ко времени, когда ожидается перелом в войне;

в) избежание внутренних конфликтов способных подорвать волю армии и государства к победе до момента создания всех необходимых предпосылок.

В исторической литературе план Фуля, безусловно имевший недостатки, получил неоправданно низкую оценку главным образом из-за выбора позиции при Дриссе, казавшейся ловушкой. Между тем, сама идея укрепленного лагеря между московской и петербургской дорогами при примерном равенстве была плодотворной, т. к. наступающая сторона не смогла бы его безнаказанно обойти. По аналогичной причине армия в тарутинском лагере не позволяла Наполеону двинуться из Москвы на Петербург. Идея Фуля не могла быть реализована из-за большого превосходства неприятеля в силах. Но этот просчет был сделан не Фулем, создавшим план еще в 1811 году.

План Фуля, как и план Барклая (февр. 1810 г.), предполагал, что в то время как одна армия медленно отступает в укрепленный лагерь, другая наступает в тыл противника. Данная идея также была вполне здравой и жизнеспособной. Она неоднократно с успехом использовалась в борьбе с Наполеоном. В октябре-ноябре 1812 г. 3-я Западная армия П, В. Чичагова перерезала коммуникации Великой армий. Осенью 1813 г. союзные армии постоянными угрозами коммуникациям заставили Наполеона сначала отказаться от идеи разбить союзников по частям, а затем, отступать к Лейпцигу , где и произошла знаменитая «битва народов».

План Фуля, конечно, имел недостатки в т. ч. такой, как невозможность точного его исполнения из-за чрезмерной заданности действий как русской армии, так и, что удивительнее, противника. Но тяжесть положения, в котором оказались войска Александра, определялась прежде всего большим превосходством неприятеля в силах.

Разбросанное положение войск накануне войны определялось не столько расчетами Фуля, сколько трудностью снабжения масс войск стиснутых на небольшом пространстве, необходимостью прикрывать разные стратегические направления. Командование получало достаточный повод уклониться от сражений вблизи границы.

Плавный переход русской армии действовавшей по плану Фуля к глубокому отступлению доказывает, что этот план был вариантом никак не противоречившим другому, более радикальному, и не может служить доказательством бездарности Барклая и Александра.

Тезис о том, что император Александр оказывал лишь отрицательное влияние на планирование и руководство военными действиями не выдерживает критики. Царь был крупным политическим деятелем, его заслуги в дипломатии велики. Он заставил Наполеона уважать интересы России, внутри страны проводил крупные для того времени реформы, для чего требовались и природный ум, и образование, и воля. По всем основным военным вопросам он был единомышленником де Толли, что означает глубокие познания в военном деле. Он сделал в военной политике немало самостоятельных шагов: создал систему ополчений, систему материальных запасов для быстрого восстановления боеспособности армии. После начала войны он самостоятельно провел ряд крупнейших мероприятий по мобилизации государства и отражению глубокого вторжения: создание «второй стены» на подступах к Москве, обеспечение армии запасами продовольствия в Калуге и Твери. Переписка Александра и Барклая доказывает их глубокое понимание и неуклонное следование принципам плана разгрома Наполеона путем истощения его сил в ходе отступления русских вглубь страны.

Отъезд царя из армии диктовался вовсе не осознанием собственной бездарности или трусости, а в силу необходимости принятия крупных решений по подготовке перелома в войне. Немаловажным было соблюдение требования не связывать свое имя с непопулярными решениями по оставлению половины России без генерального сражения.

Опровергая возможность существования столь дальновидного плана, ряд историков (в т. ч. ,) усматривают коренное отличие стратегии Барклая и Александра от стратегий в том, что они не поняли новых условий, народного характера войны. Отсюда следовал вывод, что единственный полководец, который мог довести войну до победного конца, был . План же Барклая, если он и существовал; в конечном счете, был нереален.

Сторонники подобных взглядов упускают из виду:

1) недовольство армии, дворянства и народа действиями Барклая проистекало не от личных качеств последнего, а в силу объективной борьбы передового военного искусства, использовавшего большие жертвы как эффективное средство борьбы, и традиционного, согласного скорее испытывать судьбу армии, в генеральном сражении против значительного превосходящих сил, чем добиться верной победы, обескровив противника в преднамеренном отступлении;

2) назначение главнокомандующим не привело к решительной ломке стратегического замысла де Толли и Александра (Армия повернула к Калуге, где заранее был создан большой запас продовольствия, сформирован резервный корпус. Фланговые группировки, получив за счет резервов значительное превосходство в силах, смогли атаковать коммуникации главных сил Наполеона);

3) недовольство армии действиями, оставившего Москву, ясно проявилось на совете в Филях в упадке дисциплины в войсках. Продолжи он отступление, его отставили бы также как Барклая.

Из всего вышеизложенного можно сделать следующие выводы.

Доказательством существования плана отступления являются:

а) свидетельства де Толли и императора Александра;

б) неуклонное следование Барклая и Александра принципам плана отступления, конкретные шаги которого не могли быть предугаданы;

в) предвоенные приготовления рассчитанные на долгую борьбу, в т. ч. в глубине территории России, мобилизацию крупных людских резервов;

г) подготовка в районе Москвы «второй стены», постоянный контроль за ходом ее создания.

Михайловский-Данилевский Отечественной войны 1812 года. Спб., 1839 г. ч. 1. С. 134, 148.

Попов императорского русского военно-исторического общества (ИРВИО). Спб, 1910. Т. 7. С. 4-8, 16.

1812 г. М, 1961. С. 474.

Бескровный война 1812 года. М. 1962. С. 314,

Жилин война 1812 года. М., 1985. С. 117.

1812 год. Великий год России. М., 1988. С. 122.

ИРВИО Т. 7. С. 4-8, 16. Жилин. соч. С. 110, 112.

Богданович Отечественной войны 1812 года по достоверным источникам Т. 1. Спб., 1860; Отечественная война 1812 года Сб. ст. М., 1962; Тарле. соч. С. 472-473;

Троицкий. соч. С. 124.

Михайловский-Данилевский. соч. С. 230.

Троицкий, соч С 132.

Войне. М„ 1937, ч. II. С. 179-183.

Де Толли в Отечественной войне 1812года. Спб., 1904. Приложение. С. 7, 22, 25, 27; Дубровин война 1812 года в письмах современиков. СПб., 1882. РГВИА ф. 1, оп. 1, д. 3574, ч. 3. л. 4.

Троицкий. соч. С. 132.