Комиссар из сорок второй палаты. Борис полевой - повесть о настоящем человеке. Кипрей обычно растет с молодыми соснами. Он их защитник, сторож. Иногда в сильный мороз у кипрея отмерзает вся верхушка, а он не сдается, живет

Для обучающихся 8-х классов предлагаются тексты контрольных диктантов с грамматическим заданием на весь учебный год. В диктантах учтены все основные тематические разделы учебной программы 8 класса по изучению видов простого осложнённого предложения. В грамматическом задании второй вариант содержит задания более сложные, чем первый. Этот вариант можно давать сильным обучающимся.

Контрольный диктант по итогам I четверти

Анды

Анды — самые высокие горы Амери-канского континента, рассекающие его с севера на юг. 4 Они поражают меняющи-мися пейзажами. Здесь увидишь непоко-рённые вершины, покрытые вечными снегами пики, дымящиеся вулканы. На западе сверкает бирюзой Тихий океан, на востоке восхищают бесконечные джунгли, изрезанные паутиной серебря-ных рек.

После однодневного пребывания в столице Перу вылетаем в направлении пропавшего города инков. Доезжаем поездом до небольшого городка и пеш-ком через эвкалиптовый лес добираем-ся до деревеньки. Глиняные домики и соломенные шалаши напоминают о древней цивилизации. Стараемся не потерять местами исчезающую тропин-ку, вьющуюся вверх.

Вдали появляется загадочный город, расположившийся на скалистой верши-не. Через пять часов подъёма проходим тяжёлые ворота и входим в крепость, на-ходящуюся на горе. 4 На многочисленных террасах, соединенных бесчисленными лестницами, располагается каменный мир с улицами, площадями. Древний го-род зачаровывает нас. (По Я. Палкевичу.)

(121 слово.)

Грамматическое задание

Анды — самые высокие горы А мери-канского континента, рассекающие его с севера на юг. 4 (1 вариант);

Через пять часов подъёма проходим тяжёлые ворота и входим в крепость, на-ходящуюся на горе. 4 (2 вариант).

Отъезд из замка

Герцог получил немалое удовольствие, пригласив Дон Кихота и Санчо в замок и забавляясь их чудачеством. Но Дон Кихот начал тяготиться неволей и праздной жизнью, полагая, что настоящий, а не мнимый рыцарь, странствуя, не должен предаваться лени и беспрестанным увеселениям и сидеть сложа руки. Вот почему он попросил позволения уехать.

Попрощавшись со всеми рано утром, Дон Кихот, облачённый в те же нелепые доспехи, предстал на площади перед замком. 4 С галереи, недоумевая, еле-еле сдерживаясь от смеха, на него глазели все обитатели замка: герцог, герцогиня, придворные... 4 Восседая на своем сером, Санчо был рад-радёхонек: герцогский управитель вручил ему, не скупясь, двести золотых.

Учтиво поклонившись герцогу, а равно и всем присутствующим, Дон Кихот поворотил Росинанта и, сопровождаемый Санчо, выехал за ворота в открытое поле, говоря:

— Со свободой, Санчо, несравнимы никакие сокровища! (По М. де Сервантесу.)

Грамматическое задание

1. Выпишите из текста 3 примера разных типов сказуемых.

2. Выпишите 3 разных словосочетания и разберите их: из 1 абзаца (1вариант); из 3 абзаца (2 вариант).

3. Выполните синтаксический разбор предложения:

Попрощавшись со всеми рано утром, Дон Кихот, облачённый в те же нелепые доспехи, предстал на площади перед замком. 4 (1 вариант);

С галереи, недоумевая, еле-еле сдерживаясь от смеха, на него глазели все обитатели замка: герцог, герцогиня, придворные... 4 (2 вариант).

Волчица

В стае в ту зиму ходила молодая волчица, не позабывшая ребячьих своих забав. 4 Днём волки, свернувшись в клубки, дремали, а она вскакивала, кружилась, утаптывая снег, и будила стариков. Волки нехотя поднимались, тыкались в нее холодными носами, а она шутливо огрызалась, кусая их за ноги. Старые волчихи, свернувшись и не поднимая голов, поглядывали на молодую проказницу. 4

Однажды ночью волчица поднялась и побежала в поле, а за ней, высунув языки, затряслись старики. Волчихи оставались лежать, потом и они побежали за стаей.

Волки бежали по дороге, а за ними скользили, ломаясь на снегу, тени. Снег в лучах луны блестел алмазами. От деревни послышался звон бубенцов. Казалось, что зазвенели, покатившись по дороге, звёзды, упавшие с неба. Волки, завязая по брюхо, отошли в поле и легли, повернувшись мордами к деревне. (По И. Соколову-Микитову.)

Грамматическое задание

1. Выпишите из текста 3 примера разных типов сказуемых.

2. Выпишите 3 разных словосочетания и разберите их: из 1 абзаца (1вариант); из 3 абзаца (2 вариант).

3. Выполните синтаксический разбор предложения:

В стае в ту зиму ходила молодая волчица, не по забывшая ребячьих своих забав. 4 (1 вариант);

Старые волчихи, свернувшись и не поднимая голов, поглядывали на молодую проказницу. 4 (2 вариант).

Контрольный диктант по итогам II четверти

Зимний день

Усадьба стояла вся белая, на деревьях лежали пушистые хлопья, точно сад опять распустился белыми листьями. В большом старинном камине потрескивал огонь, каждый входящий со двора вносил с собою свежесть и запах мягкого снега.

Поэзия первого зимнего дня была по-своему доступна слепому. Просыпаясь утром, он ощущал всегда особенную бодрость и узнавал приход зимы по топанью людей, входящих в кухню, по скрипу дверей, по острым, едва уловимым запахам, по скрипу шагов на дворе.

Надев с утра высокие охотничьи сапоги, он пошёл к мельнице, прокладывая рыхлый след по дорожкам.

Смёрзшаяся земля, покрытая пушистым, мягким слоем, совершенно смолкла, зато воздух стал как-то особенно чуток, отчётливо перенося на далекие расстояния и крик вороны, и удар топора, и легкий треск обломавшейся ветки. По временам слышался странный звон, точно от стекла, переходивший на самые высокие ноты и замиравший в удалении. Это мальчишки кидали камни на деревенском пруду, покрывшемся тонкой плёнкой первого льда.

Но речка у мельницы, отяжелевшая, тёмная, всё ещё сочилась в своих пушистых берегах и шумела на шлюзах. (По В.Г. Короленко.)

Грамматическое задание

1. Выпишите сказуемое: простое глагольное (1 вариант); составное именное (2 вариант).

2. Подчеркните в тексте обособленное обстоятельство (1 вариант); обособленное определение (2 вариант).

3. Выпишите 3 словосочетания разных типов: из 1-2 абзаца (1 вариант); из 4 абзаца (2 вариант).

4. Синтаксический разбор предложения: По временам слышался странный звон, точно от стекла, переходивший на самые высокие ноты и замиравший в удалении. (1 вариант)

Надев с утра высокие охотничьи сапоги, он пошёл к мельнице, прокладывая рыхлый след по дорожкам. (2 вариант).

На деревенском дворе

Пост кончился, была страстная неделя. Погода стояла прекрасная: дни светлые, тихие и теплые. Снег весь подёрнулся чёрным тюлем, и местами показались большие прогалины. Проходные дорожки, с которых зимою изредка сгребали лишний снег, совсем почернели и лежали чёрными лентами. Но зато шагнёшь со двора и окунёшься в воду. Ездить можно было только по шоссе. Мужички копались на дворах, ладя бороны да сохи, ребятишки пропускали ручейки, которыми стекали в речку все плодотворные соки из наваленных посреди двора навозных куч.

Запах навоза над деревнями. Среди дня казалось, что дворы топятся. Но это никому не вредило: ни людям, ни животным. А петухи, стоя на самом верху навозных куч дымящегося навоза, воображали себя какими-то жрецами. Они важно топорщили свои перья, потряхивали красными гребнями и, важно закинув головы, возглашали: «Да здравствует весна!»

Этого кочета береги, - опираясь на вилы, говорил жене мужик, показывая на гуляющего петуха. - Это настоящая птица, а того, рябенького-то, надо зарезать к празднику.

И мужик, плюнув на руки, снова стал ковырять вилами. (По Н.С. Лескову.)

Грамматическое задание

1. Обозначьте виды сказуемых: 1 абзац (1 вариант); все остальные (2 вариант).

2. Выпишите 3 словосочетания разных типов из предложения: Проходные дорожки, с которых зимою изредка сгребали лишний снег, совсем почернели и лежали черными лентами. (1 вариант)

Они важно топорщили свои перья, потряхивали красными гребнями и, важно закинув головы, возглашали: «Да здравствует весна!» (2 вариант)

4. Синтаксический разбор предложения: Но это никому не вредило: ни людям, ни животным. (1 вариант)

А петухи, стоя на самом верху навозных куч дымящегося навоза, воображали себя какими-то жрецами. (2 вариант)

Превращение

Кукла вышла из-за перегородки. Она улыбалась, наклонив набок растрёпанную голову. Волосы у неё были такого цвета, как перья у маленьких серых птичек. Серые глаза её весело блестели. Сейчас она казалась серьёзной и внимательной, но от её печали не осталось и следа. Напротив, сказали бы, что это шалунья, притворяющаяся скромницей.

Затем дальше. Куда же девалось её прежнее великолепное платье, весь этот розовый шёлк, золотые розы, кружева, блёстки, сказочный наряд, от которого каждая девочка могла бы походить если не на принцессу, то, во всяком случае, на ёлочную игрушку? Теперь, представьте себе, кукла была одета более чем скромно. Блуза с синим матросским воротником, старенькие туфли, достаточно серые для того, чтобы не быть белыми. Туфли были надеты на босу ногу. Не подумайте, что от этого наряда кукла стала некрасивой. Напротив, он был ей к лицу. Бывают такие замарашки: сперва не удостоишь их взглядом, а потом, присмотревшись внимательнее, видишь, что такая замарашка милее принцессы.

Но самое главное: помните, на груди у куклы наследника Тутти были страшные черные раны? А теперь они исчезли. Это была весёлая, здоровая кукла! (По Ю. Олеше.)

Грамматическое задание

1. Обозначьте в тексте виды сказуемых.

2. Выпишите 3 словосочетания разных типов из предложения: Блуза с синим матросским воротником, старенькие туфли, достаточно серые для того, чтобы не быть белыми. (1 вариант)

Бывают такие замарашки: сперва не удостоишь их взглядом, а потом, присмотревшись внимательнее, видишь, что такая замарашка милее принцессы. (2 вариант)

3. Определите в тексте вид односоставных предложений.

4. Синтаксический разбор предложения: Она улыбалась, наклонив набок растрёпанную голову. (1 вариант)

Волосы у неё были такого цвета, как перья у маленьких серых птичек. (2 вариант)

Контрольный диктант по итогам III четверти

Здравствуй, сосновый бор!

Вскоре вправо, на довольно крутой пригорок, привела тропа. Пошли по ней и через полчаса оказались в сосновом лесу. Цветение coceн. Стоило ударить палкой по сосновой ветке, как тотчас густое жёлтое облако окружило нас. Медленно оседала в безветрии золотая пыльца.

Ещё сегодня утром принужденные жить в четырёх стенах, отстоящих друг от друга не больше чем на пять метров, мы вдруг захмелели от всего этого: от цветов, от солнца, пахнущего смолой и хвоей, oт роскошных владений, вдруг ни за что ни про что доставшихся нам. Меня ещё сдерживал рюкзак, а Роза то убегала вперёд и кричала оттуда, что попались ландыши, то углублялась в лес и возвращалась напуганная птицей, выпорхнувшей из-под самых ног.

Между тем впереди, сквозь деревья, сверкнула вода и вскоре привела к большому озеру. Озеро было, можно сказать, без берегов. Шла густая сочная трава лесной поляны, и вдруг на уровне той же травы началась вода. Как будто лужу налило дождём. Так и думалось, что под водой тоже продолжается трава и затопило её недавно и ненадолго. Но сквозь желтоватую воду проглядывало плотное песчаное дно, уходившее всё глубже и глубже, делая чернее озёрную воду. (По В.А. Солоухину.)

Грамматическое задание

1 вариант - Между тем впереди, сквозь деревья, сверкнула вода и вскоре привела к большому озеру.

2 вариант - Но сквозь желтоватую воду проглядывало плотное песчаное дно, уходившее всё глубже и глубже, делая чернее озёрную воду.

Морские рыбы

Не стану описывать всех рыболовных приключений, происшедших со мною на причале за дни, проведённые в Лидзаве. Скажу только, что я никогда не пожалею о часах, что просидел с удочкой, намотанной на указательный палец.

Вот перечень пород рыб, которые ловились там (правда, названия все местные, а научных я не знаю): морской ёрш; морской карась — рыба, напоминающая по форме нашего карася, но совершенно серебряная, с фиолетовым отблеском и острыми, как бритва, выдающимися вперёд как бы лошадиными зубами, способными перекусить крючок, если он плох; зеленуха, барабулька — очень изящная рыбка с мордой, срезанной наискосок, в кровавых пятнах по туловищу, исчезающих, как скоро рыба обсохнет от воды; колючка, напоминающая по форме речного окуня, с синеватым пятном на боку; петух — самая яркая и самая красивая, самая желанная для любого рыбака рыба; собака — кусающаяся рыба леопардовой расцветки; кефаль и, наконец, ставридка, самая массовая, самая надоедливая, но, пожалуй, и самая вкусная.

Впрочем, нужно сказать, что мясо морского ерша необыкновенно. Оно плотное, белое, сочное. Говорят, что оно походит на курятину. Однако мне кажется, мясо этой рыбы напоминает по вкусу мясо рака, сваренного в пресной воде. (По В. Солоухину.)

Примечание: сказать о точке с запятой.

Грамматическое задание

1. Определите тип односоставных простых предложений, в том числе в составе сложных: 1 абзац - 1 вариант; 3 абзац - 2 вариант.

2. Произведите синтаксический разбор предложения:

1 вариант - Не стану описывать всех рыболовных приключений, происшедших со мною на причале за дни, проведённые в Лидзаве.

2 вариант - Однако мне кажется, мясо этой рыбы напоминает по вкусу мясо рака, сваренного в пресной воде.

3. Выпишите разные типы осложнений из текста.

На тёплой земле

Меня, бывалого охотника, и сейчас радостно волнуют и притягивают обширные просторы русской природы. Может быть, поэтому я и увлекаюсь охотой.

Люди, не порывающие связь с природой, не чувствуют себя одинокими. Идут годы, но по-прежнему раскрыт перед ними преображённый, прекрасный мир. По-прежнему над головою усталого путника, прилёгшего отдохнуть, колышутся белые и золотые цветы, а высоко в небе кружит, высматривая добычу, ястреб.

Отлежавшись в пахучей траве, мягкой и нежной, полюбовавшись золотыми облаками, застывшими в синем небесном океане, с новыми силами поднимаюсь с тёплой родимой земли. Возвращаюсь домой навстречу новым трудовым дням бодрым и обновлённым. От реки, ещё не согретой солнцем, поднимается туманная завеса, но впереди ожидание чего-то светлого, чистого, прекрасного.

Ни с кем не хочется говорить, так и шёл бы по родной земле, ступая босыми ногами по росе и чувствуя её тепло и свежесть. (128 слов.)

Грамматическое задание

2. Произведите синтаксический разбор предложения:

1 вариант - Меня, бывалого охотника, и сейчас радостно волнуют и притягивают обширные просторы русской природы.

2 вариант - Отлежавшись в пахучей траве, мягкой и нежной, полюбовавшись золотыми облаками, застывшими в синем небесном океане, с новыми силами поднимаюсь с тёплой родимой земли.

3. Выпишите разные типы осложнений из текста.

Вечер в лесу

Весенний лес. Зорко оглядываюсь по сторонам и замечаю что-то розовато-синее. Бегу по-смотреть. Это распустился цветок медуницы. На тол-стом зелёном стебле красуются отдельные цветочки, похожие на крохотные кувшинчики. Верхние из них нежно-розового цвета, а нижние ли-ловые.

Выходим на небольшую поляну. Вокруг неё тол-пятся молодые берёзки. Посредине синеет, как про-долговатое зеркало, весенняя лужа. Она полна до краев прозрачной снеговой воды.

Заглядываю в воду. Она так чиста, что на дне отчетливо видны каждый прошлогодний листок, каж-дая затонувшая веточка. В луже оживлённо плавают лягушки. Они таращат на меня выпученные глаза, но не боятся, не хотят нырять. Они, как бы здорова-ясь со мной, издают какие-то урчащие приветствен-ные звуки.

Уже вечереет. Солнце, как начищенный медный таз, будто висит над дальним лесом. Оно такое ог-ромное, красноватое. А вот прямо на нем появилось длинное серебристое облачко, словно рыбу в таз по-ложили. Как хорошо кругом! (По Г. Скребицкому.)

(154 слова.)

Грамматическое задание

1. Определите тип односоставных простых предложений, в том числе в составе сложных: 1-2 абзацы - 1 вариант; 3-4 абзацы - 2 вариант.

2. Произведите синтаксический разбор предложения:

1 вариант - Солнце, как начищенный медный таз, будто висит над дальним лесом.

2 вариант - Посредине синеет, как про-долговатое зеркало, весенняя лужа.

3. Выпишите разные типы осложнений из текста.

Аромат земли

Лежу в зелёной траве на берегу реки. Летнее солнце плывет над полями, над наезженной пыльной дорогой. Безмерный, сверкающий, пахучий, окружа-ет меня мир природы.

Вдыхаю влажный аромат земли и растений и вижу, как по коленчатым стебелькам высоких тра-винок неторопливо движутся насекомые. Белые, зо-лотые, синие, качаются над головой цветы. Я при-щуриваю глаза. Пушистое белое облако, повисшее в высоком летнем небе, кажется мне плывущим по небу сказочным исполинским чудовищем на позолоченных распахнувшихся крыльях.

В своём воображении уношусь далеко над землёю, оставляя под собой заснеженные горы, голу-бые моря и непроходимые леса, серебряные реки и озёра. Мечтаю о будущих увлекательных путеше-ствиях, мысленно пролетая над расстилавшейся подо мною, как будто гигантский глобус, землёй.

Птицы. В дни прилёта птиц с особенной силой тянуло меня странствовать. Уже став взрослым, именно весной отправ-лялся я в самые далёкие путешествия, будучи уверен-ным, что они непременно окажутся удачными. (По И. Соколову-Микитову.)

Грамматическое задание

1. Определите тип односоставных простых предложений, в том числе в составе сложных: 1-2 абзацы - 1 вариант; 3 абзац - 2 вариант.

2. Произведите синтаксический разбор предложения:

1 вариант - В своем воображении уношусь далеко над землёю, оставляя под собой заснеженные горы, голу-бые моря и непроходимые леса, серебряные реки и озёра.

2 вариант - Пушистое белое облако, повисшее в высоком летнем небе, кажется мне плывущим по небу сказочным исполинским чудовищем на позолоченных распахнувшихся крыльях.

3. Выпишите разные типы осложнений из текста.

Контрольный диктант по итогам учебного года

Гроза

Помню застигнувшую нас в дороге грозу. Я сидел с матерью в деревянном сарае под соломенной крышей. В открытых, мутных от проливного дождя во-ротах голубыми зигзагами полыхала молния. Торопливо крестилась мать, крепко прижимая меня к груди. Я при-слушивался к шуму дождя, к тяжким раскатам грома, к раздиравшему слух треску ударов, к беспокойному шур-шанию мышей в овсяной соломе.

Поднявшись, мы увидели в воротах алмазную сетку дождя, а сквозь прозрачные капли уже сияло, перелива-ясь лучами, радостное летнее солнце.

Отец запряг лоснившихся от дождя, напуганных гро-зой лошадей, нетерпеливо и беспокойно переступавших ногами. 4 Ещё веселей показалась обсаженная берёзами, омытая дождём дорога. Многоцветная радуга висела над лугом, яркое солнце блестело на спинах бодро бе-жавших лошадей.

Я сидел рядом с отцом, глядя на бле-стевшую лужами, извивающуюся впереди дорогу. 4 Смотрел на ухо-дившую, освещённую солнцем и всё ещё грозную тучу, на столб белого дыма, поднимавшегося вдалеке над зажжённым грозою сараем. (153 слова.)

Грамматическое задание

3. Произведите морфологический разбор слова: 1 вариант - (сараем) зажжённым 3 ; 2 вариант - поднимавшегося 3 (дыма).

Волга

На опушке молодого леса небольшой прудок. Из него бьёт подземный ключ. Этот прудок — колыбель великой русской реки. В болотах и трясинах родится Волга и отсюда отправляется в далёкий путь. Волга — красавица. Она проходит через места, удивительно красивые и разнообразные по климату, растительному покрову и животному миру. 4 Красоты Волги прославлены и народом в сказаниях, и поэтами, и художниками.

От Рыбинска Волга начинает поворачивать на юго-восток. Невысокие берега её покрыты зелёным ковром лугов и кустарником. Живописные холмы чередуются с долинами. В этих волжских пейзажах есть неповторимая красота и очарование. За Костромой оба берега становятся гористыми, и чем дальше, тем живописнее. Откос на набережной у старой кремлёвской стены в Нижнем Новгороде — одно из красивейших мест верховья Волги. 4 Своеобразна и живописна природа Жигулёвских гор. Жигули — жемчужина Волги.

Волга! Это имя близко и дорого миллионам жителей нашей Родины. (140 слов.)

Грамматическое задание

1. Произведите синтаксический разбор предложения.

2. Выпишите 3 словосочетания разных типов и разберите их:

1 вариант - из предложений 1 абзаца; 2 вариант - из предложений 2 абзаца.

3. Выпишите из своих абзацев 3 разных вида сказуемого.

Левитан

Левитан спустился по Оке до Нижнего и там пересел на пароход до Рыбинска. Все дни он с Кувшинниковой просиживал на палубе и смотрел на берега, искал места для этюдов. Но хороших мест не было. Левитан всё чаще хмурился и жаловался на усталость.

Берега наплывали медленно, однообразно, не радуя глаз ни живописными сёлами, ни задумчивыми и плавными поворотами. 4 Наконец в Плёсе Левитан увидел с палубы маленькую церковь, рубленную из сосновых брёвен. 4 Она чернела на зелёном небе, и первая звезда горела над ней, переливаясь и блистая. В этой церкви в тишине вечера, в певучих голосах баб, продававших на пристани молоко, Левитану почувствовалось столько покоя, что он тут же решил остаться в Плёсе.

Маленький городок был беззвучен и безлюден. Тишину нарушали только колокольный звон и мычание стада, а по ночам доносились колотушки сторожей. В домах за прозрачными занавесками висел сушёный липовый цвет. (140 слов.)

Грамматическое задание

1. Произведите синтаксический разбор предложения.

2. Выпишите 3 словосочетания разных типов и разберите их: 1 вариант - из предложений 1 абзаца; 2 вариант - из предложений 4 абзаца.

3. Произведите морфологический разбор слова: 1 вариант - (церковь) рубленную 3 ; 2 вариант - продававших 3 (баб).

Лето

Синее летнее утро. В небе, высоком и чистом, только кое-где видны маленькие кругловатые облачка, как пушечные дымки на старинных батальных картинах, но и они исчезают. А пониже их, на окраине села, серый и беззвучный, почти не двигая крыльями, проплывает кругами ястреб. 4 Картина мирная, идиллическая, когда ничего особенного не ожидается.

И вдруг в несколько секунд всё меняется: из плетёного сарая, квохча и разгребая мусор, выходит наседка с цыплятами. Шум, писк, мелькание желтоватых и серых комочков. Заметив куриное семейство, ястреб словно замирает на месте, затем, сваливаясь на одно крыло, круто пикирует во двор. 4 В то же мгновение из сеней, вздымая к небу обтрёпанный 3 веник, выбегает сухонькая старушка: «Прочь лети, разбойник!»

Ястреб круто меняет линию полёта, нырнув за угол дома, уходит низом в колхозный сад. А из-под берёзы, с коврика, поднимается внук старушки, только что окончивший 3 филологический институт и получивший месяц отпуска перед отъездом на работу. (По Н. Грибачеву.)

(143 слова.)

Грамматическое задание

1. Произведите синтаксический разбор предложения.

2. Выпишите 3 словосочетания разных типов из предложения и разберите их:

1 вариант - И вдруг в несколько секунд все меняется: из плетёного сарая, квохча и разгребая мусор, выходит наседка с цыплятами.

2 вариант - Ястреб круто меняет линию полёта, нырнув за угол дома, уходит низом в колхозный сад.

3. Произведите морфологический разбор слова:

1 вариант - (внук) окончивший 3 ; 2 вариант - обтрёпанный 3 (веник).

5 КЛАСС

(1 полугодие)

Синичка и снежинки

Сидел я за столом в горнице. Выглянул я в окно и вижу, что на проводке сидит синичка. Сидит и поворачивает головку в разные стороны. При этом её тоненький клювик открывается и закрывается. Что это она делает?

Я подобрался ближе к окну. С неба летели лёгкие снежинки. Они вились в воздухе, и птичка ловила их ртом. Вот лентяйка! Ей не хотелось лететь на речку. Или она принимает снежинки за мошек и съедает их? В народе ведь говорят: «Полетели белые мухи».

Лето кончилось. Настало время отъезда. Эта птичка была последней из всей живности, с которой я встретился этим летом. (100 слов)

ПРИМЕЧАНИЕ: сказать о постановке запятой в последнем предложении.

Грамматическое задание:

1)Выполнить синтаксический разбор предложения

1 вариант - Сидел я за столом в горнице.

2 вариант – С неба летели лёгкие снежинки.

2)Выполнить фонетический разбор слов

1 вариант – окно

2 вариант – летом

3) Выписать из текста 3 слова с орфограммой

1 вариант - безударная гласная в корне слова, проверяемая ударением

2 вариант - проверяемая согласная в корне слова.

Выделить корень, подобрать проверочные слова.

6 класс

(1 полугодие)

Встреча с Юрием Никулиным

Мы с приятелем притаились в кустах. Я раздвинул ветки, прицелился. Раздался щелчок, и камень врезался в стаю ворон.

С шумом взвились над деревьями птицы. Только одна подскакивала и касалась крылом земли.

«Птиц из рогаток бить?» - спросил незнакомец и поманил нас пальцем.

Мы понуро подошли. Перед нами стоял известный артист Юрий Никулин. Мы часто видели его превесёлым и озорным. Но сейчас он не собирался нас веселить.

Он сурово посмотрел на нас и строго объяснил, что птиц нельзя обижать. Ведь они прилетели в город под защиту человека.

Много времени прошло с той поры. Я часто виделся потом с Никулиным, но не решился напомнить ему о первой встрече. (109 слов)

Грамматическое задание:

Выполнить морфемный и словообразовательный разбор слов

1 вариант – резинка, напомнить

2 вариант – незнакомец, поманил

2) Выполнить морфологический разбор существительных

1 вариант-артист

2 вариант – (о) встрече

3)Выписать из текста 2 слова и объяснить их правописание

1 вариант- с приставками пре- и при-

2 вариант – с корнями, где есть чередование гласных

7 класс

(1 полугодие)

Концерт в осаждённом Ленинграде

Во время Великой Отечественной войны фашисты окружили Ленинград кольцом блокады. Надеясь на скорую победу, они назначили 9 августа 1942 года датой торжественного вступления в город.

Но Ленинград стоял, сопротивляясь голоду, холоду и бомбёжкам. Истощённые люди не отходили от станков, работало радио, поддерживающее боевой дух ленинградцев.

И вот наступило 9 августа 1942 года. Но не днём вражеского торжества стал этот день, а праздником музыки. Из осаждённого Ленинграда по радио на весь мир прозвучала Ленинградская симфония Дмитрия Шостаковича.

Композитор рассказал в ней о войне, о мужестве и стойкости ленинградцев. Во время бомбёжек Шостакович вместе с другими горожанами поднимался на крыши домов, сбрасывал и гасил зажигательные бомбы.

Звучит симфония. Трудно поверить! В городе, окружённом врагами, оркестр играет новое сочинение! (116)

Примечание: числительные записываются цифрами; Фамилию композитора и название симфонии можно записать на доске.

Грамматическое задание:

Графически выделить в тексте

1 вариант – причастные обороты

2 вариант –деепричастные обороты

2) Выполнить морфологический разбор слов

1 вариант – надеясь, осаждённого

2 вариант – окружённом, сопротивляясь

8 класс

(1 полугодие)

В лесу

Звёзды сверкали остро и холодно, но небо на востоке стало светлеть. Деревья понемногу выступали из тьмы. Вдруг по вершинам их прошёлся сильный ветер. Лес ожил, зашумел. Свистящим шёпотом перекликнулись между собой сосны, и сухой иней с мягким шелестом полился с потревоженных ветвей.

Последние звёзды тихо погасли в посветлевшем небе, и лес, окончательно стряхнувший с себя остатки мрака, вставал во всём своём величии.

Из припудренной инеем хвои высунулась длинная морда, увенчанная тяжёлыми ветвистыми рогами. Испуганные глаза осмотрели огромную поляну.

Старый лось застыл в сосняке, как изваяние. Настороженные уши ловили каждый звук. Он весь напружинился, собираясь сделать прыжок в чащу.

Внимание зверя привлёк звук, доносящийся с неба. Будто несколько майских жуков, в морозном воздухе проносились самолёты - истребители. Слышался частый треск, как скрип дергача на болоте. Вдруг один из самолётов понёсся прямо к поляне. Эхо загудело над деревьями, и лось рванулся во весь дух в чащу.(144)

ПРИМЕЧАНИЕ: сказать о правописании слова «дергач»

Грамматическое задание.

1)Произвести синтаксический разбор предложения.

1 вариант - Старый лось застыл в сосняке, как изваяние.

2 вариант – Будто несколько майских жуков, в морозном воздухе проносились истребители.

2) Придумайте предложения

1 вариант – с составным глагольным сказуемом

2 вариант- с составным именным сказуемым.

Подчеркните сказуемое, укажите, чем оно выражено.

В тексте выделить графически причастные и деепричастные обороты

10 класс

(1 полугодие)

Нравы обломовцев

В комнате тускло горит одна сальная свеча, но и это допускается только в зимние и осенние вечера. В летние месяцы стараются ложиться и вставать без свечей, при дневном свете.

Это часто делается по привычке, частью из экономии. На всякий предмет, который производился не дома, а приобретался покупкою, обломовцы были скупы.

Они с радушием предлагают отличную индейку или дюжину цыплят приехавшему гостю, но лишней изюминки в кушанье не положат и побледнеют, когда гость самовольно вздумает налить сам себе в рюмку вина. Впрочем, такого там почти не случалось: такого гостя и во двор не пустят.

Не такие нравы были там. Гость там прежде троекратного потчеванья не прикоснётся к еде. Он очень хорошо знает, что однократное потчеванье чаще заключает в себе просьбу отказаться от предлагаемого блюда, а не отведать его.

Не для всякого зажигались здесь две свечи. Свечка покупалась в городе за деньги и береглась под ключом самой хозяйки. Огарки бережно собирались и прятались.

Денег там тратить не любили. Даже на необходимую вещь деньги выдавались всегда с великим соболезнованием, даже если издержка была очень мала. (174)

Грамматическое задание:

Выписать из текста 5 слов, где

1 вариант – звуков больше, чем букв

2 вариант- звуков меньше, чем букв

Объяснить свой выбор.

Произвести морфемный и словообразовательный разбор слов

1 вариант – необходимую, троекратного, предлагаемого, соболезнование

2 вариант - прикоснётся, огарки, однократное, приехавшему.

3. Письменно ответить на вопрос: « Какие черты жизни обломовцев подчёркивает автор в этом тексте?»

Диктанты для самоподготовки. 7 класс

Прочитайте тексты, подумайте над выделенными частями слова, над знаками препинания и напишите под диктовку данные тексты. После каждого текста, сверив его с образцом и исправив ошибки, выполните работу над ошибками.

Диктант № 1

Снег давно с бежал с полей. От края весь ма разъ езженн ой дороги до ближней деревеньки стелется рожь , освещенн ая восходящ им лучом солнца. На светло-синем небе не видно туч , беловатые обла ка плывут в северо-западном направлении .

В вышине зве нит переливчат ая песенка жаворонка. В лесной чащо бе воркует горлинк а в заботе о постройке нового гнезда для птенцов. В лесной чаще в каждой борозд ке можно услышать шё пот и шо рох.

В самой тоненькой веточке, в самом нежном сте бельке движет ся свежий сок. По соломинк е, как по лест нице, шеств ует жучок , важно рас правляет свои бронзов ые крылышк и. Над камышом мелководной речонк и кружатся би рюзовые стрекозы. На опушке березовой рощицы в рыхлом почерневшем снегу блист ает молодая поро сль кустов.

Быстро пре обра жается все вокруг. В при роде тво рится великая тайна весенн его обно вления. Это вели чайшее торжество той великой силы, которая льется с голубого неба и пре творяется в зелень, цветы и звуки птичь их песен.

В воздухе уже не чув ствуется сырости, которая так заметна в первую весенн юю пору. Радост ная птичья разноголосица доносится отовсюду: из ближних рощ , с пашен и пастбищ .

Диктант № 2

Была глубокая осень. Листья с деревьев давно опали. Беловежская пуща выгляде ла хмурой и не приветлив ой. Шли дожди. Низ кие тучи ползли по вершинам столетних деревьев, чуть не цепляя сь за них ло хматыми кра ями.

Уле тели на юг журавли и аисты. Не слышалось веселого ще бетания ласточек. В лесу было пусто, уныло и очень тихо. Когда начинал дуть сильный ветер, пуща вновь оживала. Деревья гнулись и скрипели, слышался треск ломавш ихся сучьев. Иногда доносился короткий гул, похожий на раскаты отдаленн ого грома. Это падал лесной великан, не выдержа вший напор ветра.

Но вот ветер стихал, и пуща вновь замир ала. Ярко желте ли на обна женн ых деревьях последние листочки. Чернели стволы осин, готовя сь к зиме. В обле тевшем лесу светло и просторно.

Диктант № 3

Как-то , возвра щаясь из П етровского, я заблудился в лесных оврагах. Бормотали под ко рнями ручьи, на дне оврага блест ели маленькие озера. Не подвижный воздух был красноват и горяч . С одной из лесных полян я увиде л при ближающую ся тучу. Она рос ла на вечернем небе, как гро мадный средне вековый город, окруженн ый белыми башнями.

Глухие, грохочущ ие, не ослабева ющие звуки доле тали из далека , и ветер, вдруг прошумевший на поляне, донес брызги дождя.

Пригля де вшись, я узнал не кошен ый луг над С оротью, песчан ый косогор, тро пинку, ве дущую в парк.

Это было М ихайловское.

Я смолоду изъ ездил почти всю страну, виде л много уди вительных, сжим ающих серд це мест, но ни одно из них не обладает такой лирической силой, как М ихайловское.

З десь представляешь себе, что по этим простым дорогам, по узловат ым ко рнямшагал пушкинский верховой конь и легко нес своего задумчив ого всадника.

Диктант № 4

В течение долгой северной ночи люди мечтают о лете.

Однажды утром, когда отчая вшие ся люди уже поте ряли надежду на при ход лета, холо дный ветер внезапно стих. Из-за сви нцовой мути роб ко и не уверенн о прогля нул голубой глазок неба. Потом вдали глухо бухнуло . Тёмные тяжё лые тучи попо лзли к деревне . Они ползли медленн о, грозно, клубясь и власт но разраст аясь до самого го ризонта. И вдруг оглушительный грохот со тряс землю.

Несмотря на ливень, захлопали двери. Люди выбе гали на улицу, ставили ушаты под потоки, под проливным дождём радост но перекликались друг с другом. По вс пененн ым лужам носились босоногие ребятишки, всю весну выси де вшие дома.

Начало сь короткое северное лето. Оно зашагало по влажным, курящимся легким паром полям с проклюнувшими ся всходами, по обочинам дорог, опушенн ых нежнейшей зеленью, по отживш им перелескам.

Играла, ширилась на солнце молодая березовая роща, вся подернутая зеленой дымкой.

(130 слов. По Ф. Абрамову)

Диктант № 5

Незаметно наступило время недолгих осенн их сумерек. Уже догор ал позд ний закат. Солнце черес чур медленн о клонило сь к го ризонту. Вот погасла последняя красновато-ба гровая узенькая щё лочка, которая оставалась между сизой тучей и черной землей. Задро жали над головой пока ещё не яркие, но крупные первые звездочки. Вперемеж ку с лучом от маяка по небу, словно гигант ская стрела, нет-нет да и скользнет голубовато-белый луч берегового прожектора.

С берега еле-еле виднеет ся дымок, уходящего вдаль паро хода. С шумом бь ются о при брежные скалы волны. На берегу всё острее пахнет цветами, раст ущими почти возле каждого домишки, в этом не большом при морском город ке.

В глянцево-чёрном зеркальце лужи, оставшейся от не давнего шторма, точно поплав очки, прыгают отра жения звездочек. Над водной глад ью все заметнее подним ается лег кий парок вечернего тумана. Кажется, вот-вот появится холодная осенняя изморос ь.

Почти бес престанно дует не сильный, но уже далеко не теплый ветерочек. Глядя на груст ный осенн ий пейзаж, пони маешь , что ни какие сверхъ естественн ые силы не могут оста новить незримо надвигающую ся зиму.

Скоро она по утрам посеребрит крыши домишек, белым полотенцем покроет изви вающиеся по горным улочкам тро пинки, нарисует изморозь ю при чудлив ые узоры на окнах.

Диктант № 6

Весна в госпитале

У окошка, выходящ его на восток, ветка тополя уже выбро сила бледно-желтые клейкие листочк и; из-под них выбились мо хнатые красные сереж ки, похожие на жирных гусе ниц. По утрам листочк и эти сверкали на солнце и ка зались вырезанн ыми из компресс ной бумаги. Они сильно и терп ко па хли солоноватым молодым запа хом, и аро мат их, вырываясь в открытые форточк и, перебивал го спитальный дух.

Воробь и, при кормленн ые Степаном Ивановичем, совершенн о обна глели. По утрам птицы устраивали на ка рнизе столь шумные с борища, что убир авшая палату си делка, не вытерпев, с ворчанием лезла на окно и, высунувши сь в форточку, с гоняла их тряпкой.

Лед на Москве-реке прошел. Пошумев, река успоко илась, вновь легла в берега, покорно подставив могучую спину па ро ходам, баржам, речн ым трамваям, которые в те тя желые дни заменяли поре девший автотранспорт сто лицы. Вопреки мрачн ому предсказанию К укушкина, ни кого в сорок второй не смыло половодь ем. У всех, за исключением Комиссара, дела шли хорошо, и только разго воров было что о выпи ске.

Диктант № 7

Комиссар из сорок второй палаты

С неделю оби татели сорок второй палаты жили вчетвером. Но однажды оза боченн ая медсестра сообщила, что придется потеснить ся. Койку Степана Ивановича, к его великой радости, уста новили около окна.

На следующий день внесли пятого.

Он был, должно быть, очень тяжел, так как но силки скри пели, глубоко проги баясь в такт шагам санитаров. Ка залось, новичок был без сознания. Жё лтое лицо его ка зало сь во сковым.

С поя влением в сорок второй нового бо ль ного (все стали называть его между собой К омисс аром) весь строй жизни палаты сразу изме нился. Этот немощн ый человек со всеми перезна комился и, как выраз ился о нем Степан Иванович, сумел при этом к каждому подобрать свой особый ключик . Со Степаном Ивановичем он пото лковал об охоте. Мересьеву дока зывал, что авиация – это, конечно, славная штука, но что и конь себя не из жил.

Грузное тело К омисс ара было, вероятно, тяжело контужено, и это при чиняло ему острую боль. Несомненн о, он сильно страдал. Стоило ему заснуть, как он сразу же начи нал сто нать, метать ся.

Алексей целыми днями при глядыва лся к Комисс ару, пытался понять секрет его неис сякаемой бодрости.

Диктант № 8

Ласточкино гнездо

Под навесом крыши нашего дома было ласточк ино гнездо, слепленн ое из ила, при несенн ого в клювах с бере га маленького копаного прудика. Вскоре там вылупи лись птенцы . Когда же птенцы подрос ли, то один из них, наверное сильный и обжо рист ый, стал высовыва ться из темного отверстия. Он был голо вастеньк ий, рот у него с жё лтым о бодочком был таким большим, что ка залось, будто начинается от самых… не ушей, конечно, а крошечных бусин ок-глаз. Голова окрасилась уже в чё рный цвет, а на грудке появился темно-коричневый фартучек . Рост ом он ка зался мне больше своих ро дителей, которые бес престанно носили ему всяких ко зявок. Впрочем, он иногда прятался, а когда появился вновь, трудно было сказать, тот же это пте нец или другой, но для меня он всегда был в единственн ом числе.

Для кошки, которая си дела на лавочке , наверное, тоже. Она с се рдитым любопытством смотрела на пте нца… Ласточк и прогоняли кошку. Они с пронзительным щебетом и визгом но сились над ней, пикировали и, видимо, пугали по- своему эту упрямую кошку, которая не обращала на них ни какого вни мания.

(По Г. Семенову) 159 слов.

Диктант № 9

С конца сентябр я наши сады и гумна пустели, погода круто ме нялась. Холо дно и ярко си яло на севере над сви нцов ыми туча ми жидкое голубое небо, а из-за этих туч медленн о выплывали хреб ты снеговых гор-облаков . Ветер рвал не прерывно бегущу ю из трубы люд ской струю дыма и снова наго нял зловещие ко смы пепельных обла ков. Они бежали низ ко и быстро – и скоро, точно дым, затуманивали солнце. Погасал его блеск, закрывало сь окошечк о в голубое небо, а в саду ста новилось пустынн о и скучн о, и снова начи нал сея ть дождь, сперва тихо, осторожно, потом всё гуще и, наконец, пре вращался в ливень с бурей и темнотою.

Из такой трепки сад выходил почти совсем обнаженн ым, засыпанн ым мокрыми листь ями и каким-то притихшим, смиривш имся. Сохрани вшаяся листва теперь будет висеть на деревьях уже до первых зазимков. Черный сад будет сквозить на холодном би рюзовом небе и покорно ждать зимы, при гре ваясь в солнечном блеске. А поля уже резко чернеют пашнями и ярко зеле неют запусти вшими ся озимями.

Диктант № 10

В дороге из Петербурга в Москву

Поезд, отправи вшийся из Пе тербурга четвертого июня 1880 года, но сил совершенн о своеобразный характер. В его вагонах сошлись очень многие предста вители литературы и ис кусс тва и депутаты от разных обществ и учр еждений. Все они ехали в Москву для участия в открытии памятника Александру Пушкину.

Общность цели скоро с близила всех в радост ном ощу щении , что в последствии А. Н. Островский назвал « праздником на нашей улице» .

Хорошему настроению соответствовал пре красный летний день, сме нившийся теплым и ясным лунн ым вечером.

В поезде ока зался не кто Мюнстер, знавший наизусть почти все стихотворения Пушкина и пре красно их де кла мировавший. Когда сме ркалось, он согла сился прочесть не которые из них. Весть об этом обле тела поезд, и вскоре в длинн ом вагоне первого класс а на откинутых креслах и на полу разме стились чуть ли не все ехавшие. Коро ткая летняя ночь прошла в бла го говейном слушании .

ну вшую нас в дороге грозу.

Я си дел с матерью в деревенском сарае под соломенн ой крышей. В открытых, мутных от проли вного дождя воро тах голубыми зигзагами полыхала молния. Торо пливо кре стилась мать, крепко при жимая меня к груди. Я при слушивался к шуму дождя, к тя желым рас катам грома, к грозному, раздир авшему слух треску ударов, к бес покойному шуршанию мышей в овсян ой соломе, на которой мы сидели.

Когда мы поднялись, в воротах ещё висела алмазная сетка дождя, а сквозь прозрачные падающие капли уже сияло, пере ливалось лучами летнее радост ное солн це.

Отец запря гал ло снившихся от дождя, напуганн ых грозой лошадей, не терпеливо и бес покойно пере ступавших ногами. Ещё веселее пока залась обсаженн ая березами, омытая дождем дорога; мутные потоки стремились по склонам; многоцветная радуга ви села над лугом, яркое солнце блест ело на спинах бодро бе жавших лошадей. Я сидел рядом с отцом на козлах, глядя на блест евшую лужами, изви вающуюся впереди дорогу, на уходившую темную, освещённ ую солнцем и все ещё грозную тучу, на столб белого дыма, подымавшегося вдалеке над зажженн ым гро зою сараем, слушал веселые голоса птиц в открывшем ся мне умытом, чудесн ом солнечном мире.

(И. Соколов-Микитов) 168 слов.

Диктант № 12

На реке

Солнце высоко. Под зеленой разве систой березой лежит се дая роса. В тени по- утренн ему прохладно, свежо, а на крыльце уже по- полуденн ому начи нает при пекать. Широкая, искусн о наведенн ая за ночь паутина, вся серебрян ая от капелек росы, отчётливо, каждой своей ниточкой выделяется на фоне густой темной листвы.

Через час я на берегу реки. На том берегу, за извилист ой рекой, зарос шей чё рным олешником, светло-зеленым морем ходит, колышет ся рожь . Солнце стоит высоко, печёт . В объ еденн ом лозняке, в сухом медовом сене не утомимо, не устанно звенят кузнечики. Звон их уди вительно сли вается с глубокой си невой и неподвижностью сухого июльского дня.

Я ступаю в прозра чную воду. Речка зарос ла кустами, зеленой лозою. Над лозою, над высокими цветами береговой медуницы в воздухе темно-синие , прозрачные, с изумрудными глазами стрекозы. Осто рожно ступая по скользким подводным голышам, я бре ду по речн ому, с пере бегающими солнечн ыми зайчиками дну, любуясь на золотое, усыпанн ое разноцветными ракушками дно, на прозрачно-жёлтых , пере бегающих по дну пе скарей, слушаю шум воды, дальние голоса на деревне …

(И. Соколов-Микитов) 151 слово

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

2

Так называемая «полковничья» палата помещалась во втором этаже в конце коридора. Окна ее выходили на юг и на восток, и поэтому солнце кочевало по ней весь день, постепенно перемещаясь с одних коек на другие. Это была сравнительно небольшая комната. Судя по темным пятнам, сохранившимся на паркете, стояли в ней до войны две кровати, две тумбочки и круглый стол посредине. Теперь здесь помещались четыре койки. На одной лежал весь забинтованный, похожий на запеленатого новорожденного раненый. Он лежал всегда на спине и смотрел из-под бинтов в потолок пустым, неподвижным взглядом. На другой, рядом с которой лежал Алексей, помещался подвижной человечек с морщинистым рябым солдатским лицом, с белесыми тонкими усиками, услужливый и разговорчивый.

Люди в госпитале быстро знакомятся. К вечеру Алексей уже знал, что рябой – сибиряк, председатель колхоза, охотник, а по военной профессии снайпер, и снайпер удачливый.

Со дня знаменитых боев под Ельней, когда он в составе своей Сибирской дивизии, в которой вместе с ним служили два его сына и зять, включился в войну, он успел, как он выражался, «нащелкать» до семидесяти немцев. Был он Герой Советского Союза, и, когда назвал Алексею свою фамилию, тот с интересом оглядел его невзрачную фигурку. Фамилия эта в те дни была широко известна в армии. Большие газеты даже посвятили снайперу передовые. Все в госпитале – и сестры, и врач-ординатор, и сам Василий Васильевич – называли его уважительно Степаном Ивановичем.

Четвертый обитатель палаты, лежавший в бинтах, за весь день ничего о себе не сказал. Он вообще не произнес ни слова, но Степан Иванович, все на свете знавший, потихоньку рассказал Мересьеву его историю. Звали того Григорий Гвоздев. Он был лейтенант танковых войск и тоже Герой Советского Союза. В армию он пришел из танкового училища и воевал с первых дней войны, приняв первый бой на границе, где-то у Брест-Литовской крепости. В известном танковом сражении под Белостоком он потерял свою машину. Тут же пересел на другой танк, командир которого был убит, и с остатками танковой дивизии стал прикрывать войска, отступавшие к Минску. В бою на Буге он потерял вторую машину, был ранен, пересел на третью и, заменив погибшего командира, принял на себя командование ротой. Потом, очутившись в немецком тылу, он создал кочующую танковую группу из трех машин и с месяц бродил с ней по глубоким немецким тылам, нападая на обозы и колонны. Он заправлялся горючим, довольствовался боеприпасами и запасными частями на полях недавних сражений. Здесь, по зеленым лощинам у большаков, в лесах и болотах, в изобилии и без всякого присмотра стояли подбитые машины любых марок.

Родом он был из-под Дорогобужа. Когда из сводок Советского Информбюро, которые аккуратно принимали на рацию командирской машины танкисты, Гвоздев узнал, что линия фронта подошла к родным его местам, он не вытерпел, взорвал три своих танка и с бойцами, которых у него уцелело восемь человек, стал пробираться лесами.

Перед самой войной ему удалось побывать дома, в маленькой деревеньке на берегу извилистой луговой речки. Мать его, сельская учительница, тяжело заболела, и отец, старый агроном, член областного Совета депутатов трудящихся, вызвал сына из армии.

Гвоздев вспоминал деревянный приземистый домик у школы, мать, маленькую, исхудалую, беспомощно лежавшую на старом диване, отца в чесучовом, старинного покроя пиджаке, озабоченно покашливавшего и пощипывавшего седую бородку возле ложа больной, и трех сестер-подростков, маленьких, чернявых, очень похожих на мать. Вспоминал сельскую фельдшерицу Женю – тоненькую, голубоглазую, которая проводила его на подводе до самой станции и которой он обещал каждый день писать письма. Пробираясь, как зверь, по вытоптанным полям, по сожженным, пустым деревням Белоруссии, обходя города и избегая проезжих дорог, он тоскливо гадал, что увидит в маленьком родном доме, удалось ли его близким уйти и что с ними стало, если они не ушли.

То, что Гвоздев увидел на родине, оказалось страшнее самых мрачных предположений. Он не нашел ни домика, ни родных, ни Жени, ни самой деревни. У полоумной старухи, которая, приплясывая и бормоча, что-то варила в печке, стоявшей среди черных пепелищ, он разузнал, что, когда подходили немцы, учительнице было очень худо и что агроном с девочками не решились ни увезти, ни покинуть ее. Гитлеровцы узнали, что в деревне осталась семья члена областного Совета депутатов трудящихся. Их схватили и в ту же ночь повесили на березе возле дома, а дом зажгли. Женю, которая побежала к самому главному немецкому офицеру просить за семью Гвоздева, будто бы долго мучили, будто домогался ее офицер, и что уж там произошло, старуха не знала, а только вынесли девушку из избы, где жил офицер, на вторые сутки, мертвую, и два дня лежало ее тело у реки. А деревня сгорела всего пять дней назад, и спалили ее немцы за то, что кто-то ночью зажег их бензоцистерны, стоявшие на колхозной конюшне.

Старуха отвела танкиста на пепелище дома и показала старую березу. На толстом суку в детстве висели его качели. Теперь береза засохла, и на убитом жаром суку ветер покачивал пять веревочных обрезков. Приплясывая и бормоча про себя молитвы, старуха повела Гвоздева на реку и показала место, где лежало тело девушки, которой он обещал писать каждый день, да так потом ни разу и не собрался. Он постоял среди шелестевшей осоки, потом повернулся и пошел к лесу, где ждали его бойцы. Он не сказал ни слова, не проронил ни одной слезы.

В конце июня, во время наступления армии генерала Конева на Западном фронте, Григорий Гвоздев вместе со своими бойцами пробился через немецкий фронт. В августе он получил новую машину, знаменитую Т-34, и до зимы успел прослыть в батальоне человеком «без меры». Про него рассказывали, о нем писали в газетах истории, казавшиеся невероятными, но происходившие на самом деле. Однажды, посланный в разведку, он на своей машине ночью на полном газу проскочил немецкие укрепления, благополучно пересек минное поле, стреляя и сея панику, прорвался в занятый немцами городок, зажатый в полукольцо частями Красной Армии, и вырвался к своим на другом конце, наделав немцам немало переполоху. В другой раз, действуя в подвижной группе в немецком тылу, он, выскочив из засады, ринулся на немецкий гужевой обоз, давя гусеницами солдат, лошадей и подводы.

Зимой во главе небольшой танковой группы он атаковал гарнизон укрепленной деревни у Ржева, где помещался маленький оперативный штаб противника. Еще у околицы, когда танки проходили оборонительную полосу, в его машину угодила ампула с горючей жидкостью. Чадное, душное пламя окутало танк, но экипаж его продолжал бороться. Точно гигантский факел, несся танк по деревне, стреляя из всего своего бортового оружия, маневрируя, настигая и гусеницами давя бегущих немецких солдат. Гвоздев и экипаж, который он подобрал из людей, выходивших вместе с ним из окружения, знали, что они вот-вот должны погибнуть от взрыва бака или боеприпасов. Они задыхались в дыму, обжигались о накалявшуюся броню, одежда уже тлела на них, но они продолжали драться. Тяжелый снаряд, разорвавшийся под гусеницами машины, опрокинул танк, и то ли взрывной волной, то ли поднятыми песком и снегом сбило с него пламя. Гвоздева вынули из машины обгоревшим. Он сидел в башне рядом с убитым стрелком, которого заменил в бою…

Второй месяц уже находился танкист на грани жизни и смерти, без надежды поправиться, ничем не интересуясь и иной раз не произнеся за сутки ни одного слова.

Мир тяжелораненых обычно ограничен стенами их госпитальной палаты. Где-то за пределами этих стен идет война, вершатся великие и малые события, бурлят страсти, и каждый день накладывает какой-то новый штришок на душу человека. В палату «тяжелых» жизнь внешнего мира не впускают, и бури за стенами госпиталя доходят сюда только отдаленными и глухими отголосками. Палата поневоле жила своими маленькими событиями. Муха, сонная и пыльная, появившаяся неизвестно откуда на отогретом дневным солнцем стекле, – происшествие. Новые туфли с высокими каблуками, которые надела сегодня палатная сестра Клавдия Михайловна, собиравшаяся прямо из госпиталя в театр, – новость. Компот из чернослива, поданный на третье вместо всем надоевшего урюкового киселя, – тема для беседы.

И то всегдашнее, что заполняло для «тяжелого» томительно медленные госпитальные дни, что приковывало к себе его мысли, была его рана, вырвавшая его из рядов бойцов, из трудной боевой жизни и бросившая сюда, на эту вот мягкую и удобную, но сразу уже опостылевшую койку. Он засыпал с мыслью об этой ране, опухоли или переломе, видел их во сне и, проснувшись, сейчас же лихорадочно старался узнать, убавилась ли опухоль, сошла ли краснота, повысилась или понизилась температура. И как в ночной тишине настороженное ухо склонно вдесятеро преувеличивать каждый шорох, так и тут эта постоянная сосредоточенность на своем недуге делала раны еще более болезненными и заставляла даже самых твердых и волевых людей, спокойно смотревших в бою в глаза смерти, пугливо улавливать оттенки в голосе профессора и с замиранием сердца угадывать по лицу Василия Васильевича его мнение о ходе болезни.

Кукушкин много и сердито брюзжал. Ему все казалось, что шины наложены не так, что они слишком зажаты и что от этого кости срастутся неправильно и их придется ломать. Гриша Гвоздев молчал, погруженный в унылое полузабытье. Но нетрудно было заметить, с каким взволнованным нетерпением осматривает он свое багрово-красное, увешанное лохмотьями обгорелой кожи тело, когда Клавдия Михайловна, меняя ему повязки, горстями бросает вазелин на его раны, и как он настораживается, когда слышит разговор врачей. Степан Иванович, единственный в палате, кто мог передвигаться, правда, согнувшись кочергой и цепляясь за спинки кроватей, постоянно смешно и сердито бранил настигшую его «дуру бомбу» и вызванный контузией «растреклятый радикулит».

Мересьев тщательно скрывал свои переживания, делал вид, что его не интересуют разговоры врачей. Но всякий раз, когда ноги разбинтовывали для электризации и он видел, как медленно, но неуклонно ползет вверх по подъему предательская багровая краснота, глаза его расширялись от ужаса.

Характер у него был беспокойным, мрачным. Неловкая шутка товарища, складка на простыне, щетка, упавшая из рук у старой сиделки, вызывали в нем вспышки гнева, которые он с трудом подавлял. Правда, строгий, медленно увеличивающийся рацион отличной госпитальной пищи быстро восстанавливал его силы, и во время перевязок или облучения худоба его не вызывала уже больше испуганных взглядов молоденьких практиканток. Но с той же быстротой, с какой крепнул организм, становилось хуже его ногам. Краснота перевалила уже подъем и расползалась по щиколоткам. Пальцы совершенно потеряли чувствительность, их кололи булавками, и булавки эти входили в тело, не вызывая боли. Распространение опухоли удалось приостановить каким-то новым способом, носившим странное название «блокада». Но боль росла. Она становилась совершенно нестерпимой. Днем Алексей тихо лежал, уткнувшись лицом в подушку. Ночью Клавдия Михайловна впрыскивала ему морфий.

Все чаще и чаще в разговорах врачей звучало теперь страшное слово «ампутация». Василий Васильевич иногда останавливался у койки Мересьева, спрашивал:

– Ну как, ползун, мозжит? Может, отрезать, а? Чик – и к стороне.

Алексей весь холодел и сжимался. Стиснув зубы, чтобы не закричать, он только мотал головой, и профессор сердито бормотал:

– Ну, терпи, терпи – твое дело. Попробуем еще вот это. – И делал новое назначение.

Дверь за ним закрывалась, стихали в коридоре шаги обхода, а Мересьев лежал с закрытыми глазами и думал: «Ноги, ноги, ноги мои!..» Неужели остаться без ног, калекой на деревяшках, как старый перевозчик дядя Аркаша в родном его Камышине! Чтобы при купанье так же, как тот, отстегивать и оставлять на берегу деревяшки, а самому на руках, по-обезьяньи лезть в воду…

Эти переживания усугублялись еще одним обстоятельством. В первый же день в госпитале он прочел письма из Камышина. Маленькие треугольнички матери, как и все вообще материнские письма, были коротки, наполовину состояли из родственных поклонов и успокоительных заверений в том, что дома все слава богу и что он, Алеша, о ней может не беспокоиться, а наполовину – из просьб беречь себя, не студиться, не мочить ног, не лезть туда, где опасно, остерегаться коварства врага, о котором мать достаточно наслышана от соседок. Письма эти по содержанию были все одинаковы, и разница в них была только в том, что в одном мать сообщала, как попросила соседку помолиться за воина Алексея, хотя сама в бога не верит, но все же на всякий случай, – а вдруг что-нибудь там да есть; в другом – беспокоилась о старших братьях, сражавшихся где-то на юге и давно не писавших, а в последнем писала, что видела во сне, будто на волжское половодье съехались к ней все сыны, будто вернулись они с удачной рыбалки вместе с покойником-отцом и она всех угощала любимым семейным лакомством – пирогом с визигой, – и что соседки истолковали этот сон так: кто-нибудь из сыновей должен обязательно приехать домой с фронта. Старуха просила Алексея попытать начальство, не отпустят ли его домой хоть на денек.

В синих конвертах, надписанных крупным и круглым ученическим почерком, были письма от девушки, с которой Алексей вместе учился в ФЗУ. Звали ее Ольгой. Она работала теперь техником на Камышинском лесозаводе, где в отрочестве работал и он токарем по металлу. Девушка эта была не только другом детства. И письма от нее были необычные, особенные. Недаром читал он их по нескольку раз, возвращался к ним снова и снова, ища за самыми простыми строчками какой-то иной, не вполне понятный ему самому, радостный, скрытый смысл.

Писала она, что хлопот у нее полон рот, что теперь и ночевать домой она не ходит, чтобы не терять времени, а спит тут же, в конторе, что завода своего теперь Алексей, пожалуй, и не узнал бы и что поразился бы и сошел бы с ума от радости, если бы догадался, что они сейчас производят. Между прочим писала, что в редкие выходные, которые случаются у нее не чаще раза в месяц, бывает она у его матери, что чувствует себя старушка неважно, так как от старших братьев – ни слуху ни духу, что живется матери туго, в последнее время она стала сильно прихварывать. Девушка просила почаще и побольше писать матери и не волновать ее дурными вестями, так как он для нее теперь, может быть, единственная радость.

Читая и перечитывая письма Оли, Алексей раскусил материнскую хитрость со сном. Он понял, как ждет его мать, как надеется на него, и понял также, как страшно потрясет он их обеих, сообщив о своей катастрофе. Долго раздумывал он, как ему быть, и не хватило духу написать домой правду. Он решил подождать и написал обеим, что живет хорошо, перевели его на тихий участок, а чтобы оправдать перемену адреса, сообщил для пущего правдоподобия, что служит теперь в тыловой части и выполняет специальное задание и что, по всему видать, проторчит он в ней еще долго.

И вот теперь, когда в беседах врачей все чаще и чаще звучало слово «ампутация», ему становилось страшно. Как он калекой приедет в Камышин? Как он покажет Оле свои культяпки? Какой страшный удар нанесет он своей матери, растерявшей на фронтах всех сыновей и ожидающей домой его, последнего! Вот о чем думал он в томительно тоскливой тишине палаты, слушая, как сердито стонут матрасные пружины под беспокойным Кукушкиным, как молча вздыхает танкист и как барабанит пальцами по стеклу согнутый в три погибели Степан Иванович, проводящий все дни у окна.

«Ампутация? Нет, только не это! Лучше смерть… Какое холодное, колючее слово! Ампутация! Да нет же, не быть тому!» – думал Алексей. Страшное слово даже снилось ему в виде какого-то стального, неопределенных форм паука, раздиравшего его острыми, коленчатыми ногами.

3

С неделю обитатели сорок второй палаты жили вчетвером. Но однажды пришла озабоченная Клавдия Михайловна с двумя санитарами и сообщила, что придется потесниться. Койку Степана Ивановича, к его великой радости, установили у самого окна. Кукушкина перенесли в угол, рядом со Степаном Ивановичем, а на освободившееся место поставили хорошую низкую кровать с мягким пружинным матрасом.

Это взорвало Кукушкина. Он побледнел, застучал кулаком по тумбочке, стал визгливо ругать и сестру, и госпиталь, и самого Василия Васильевича, грозил жаловаться кому-то, куда-то писать и так разошелся, что чуть было не запустил кружкой в бедную Клавдию Михайловну, и, может быть, даже запустил бы, если бы Алексей, бешено сверкая своими цыганскими глазами, не осадил его грозным окриком.

Как раз в этот момент и внесли пятого.

Он был, должно быть, очень тяжел, так как носилки скрипели, глубоко прогибаясь в такт шагам санитаров. На подушке бессильно покачивалась круглая, наголо выбритая голова. Широкое желтое, точно налитое воском, одутловатое лицо было безжизненно. На полных бледных губах застыло страдание.

Казалось, новичок был без сознания. Но как только носилки поставили на пол, больной сейчас же открыл глаза, приподнялся на локте, с любопытством осмотрел палату, почему-то подмигнул Степану Ивановичу, – дескать, как она, жизнь-то, ничего? – басовито прокашлялся. Грузное тело его было, вероятно, тяжело контужено, и это причиняло ему острую боль. Мересьев, которому этот большой распухший человек с первого взгляда почему-то не понравился, с неприязнью следил за тем, как два санитара, две сиделки и сестра общими усилиями с трудом поднимали того на кровать. Он видел, как лицо новичка вдруг побледнело и покрылось испариной, когда неловко повернули его бревноподобную ногу, как болезненная гримаса перекосила его побелевшие губы. Но тот только скрипнул зубами.

Очутившись на койке, он сейчас же ровно выложил по краю одеяла каемку пододеяльника, стопками разложил на тумбочке принесенные за ним книжки и блокноты, аккуратно расставил на нижней полочке пасту, одеколон, бритвенный прибор, мыльницу, потом хозяйственным оком подвел итог всем этим своим делам и тотчас, точно сразу почувствовав себя дома, глубоким и раскатистым басом прогудел:

– Ну, давайте знакомиться. Полковой комиссар Семен Воробьев. Человек смирный, некурящий. Прошу принять в компанию.

Он спокойно и с интересом оглядел товарищей по палате, и Мересьев успел поймать на себе внимательно-испытующий взгляд его узеньких золотистых, очень цепких глаз.

– Я к вам ненадолго. Не знаю, кому как, а мне здесь залеживаться недосуг. Меня мои конники ждут. Вот лед пройдет, дороги подсохнут – и айда: «Мы красная кавалерия, и про нас…» А? – пророкотал он, заполняя всю комнату сочным, веселым басом.

– Все мы тут ненадолго. Лед тронется – и айда… ногами вперед в пятидесятую палату, – отозвался Кукушкин, резко отвернувшись к стене.

Пятидесятой палаты в госпитале не было. Так между собой больные называли мертвецкую. Вряд ли комиссар успел узнать об этом, но он сразу уловил мрачный смысл шутки, не обиделся и только, с удивлением глянув на Кукушкина, спросил:

– А сколько вам, дорогой друг, лет? Эх, борода, борода! Что-то вы рано состарились.

4

С появлением в сорок второй нового больного, которого все стали называть между собой Комиссар, весь строй жизни палаты сразу переменился. Этот грузный и немощный человек на второй же день со всеми перезнакомился и, как выразился потом о нем Степан Иванович, сумел при этом к «каждому подобрать свой особый ключик».

Со Степаном Ивановичем он потолковал всласть о конях и об охоте, которую они оба очень любили, будучи большими знатоками. С Мересьевым, любившим вникать в суть войны, задорно поспорил о современных способах применения авиации, танков и кавалерии, причем не без страсти доказывал, что авиация и танки – это, конечно, славная штука, но что и конь себя не изжил и еще покажет, и если сейчас хорошо подремонтировать кавалерийские части, да подкрепить их техникой, да в помощь старым рубакам-командирам вырастить широко и смело мыслящую молодежь – наша конница еще удивит мир. Даже с молчаливым танкистом он нашел общий язык. Оказалось, дивизия, в которой он был комиссаром, воевала у Ярцева, а потом на Духовщине, участвуя в знаменитом коневском контрударе, там, где танкист со своей группой выбился из окружения. И Комиссар с увлечением перечислял знакомые им обоим названия деревень и рассказывал, как и где именно досталось там немцам. Танкист по-прежнему молчал, но не отворачивался, как бывало раньше. Лица его из-за бинтов не было видно, но он согласно покачивал головой. Кукушкин же сразу сменил гнев на милость, когда Комиссар предложил ему сыграть партию в шахматы. Доска стояла у Кукушкина на койке, а Комиссар играл «вслепую», лежа с закрытыми глазами. Он в пух и прах разбил сварливого лейтенанта и этим окончательно примирил его с собой.

С прибытием Комиссара в палате произошло что-то подобное тому, что бывало по утрам, когда сиделка открывала форточку и в нудную больничную тишину вместе с веселым шумом улиц врывался свежий и влажный воздух ранней московской весны. Комиссар не делал для этого никаких усилий. Он просто жил, жил жадно и полнокровно, забывая или заставляя себя забывать о мучивших его недугах.

Проснувшись утром, он садился на койке, разводил руки вверх, вбок, наклонялся, выпрямлялся, ритмично вращал и наклонял голову – делал гимнастику. Когда давали умыться, он требовал воду похолоднее, долго фыркал и плескался над тазом, а потом вытирался полотенцем с таким азартом, что краснота выступала на его отекшем теле, и, глядя на него, всем невольно хотелось сделать то же. Приносили газеты. Он жадно выхватывал их у сестры и торопливо вслух читал сводку Советского Информбюро, потом уже обстоятельно, одну за другой, – корреспонденции с фронта. И читать он умел как-то по-своему – так сказать, активно: то вдруг начинал шепотом повторять понравившееся ему место и бормотать «правильно» и что-то подчеркивал, то вдруг сердито восклицал: «Врет, собака! Ставлю мою голову против пивной бутылки, что на фронте не был. Вот мерзавец! А пишет». Однажды, рассердившись на какого-то завравшегося корреспондента, он тут же написал в редакцию газеты сердитую открытку, доказывая в ней, что на войне таких вещей не бывает, быть не может, прося унять расходившегося враля. А то задумывался над газетой, откидывался на подушку и лежал так с раскрытыми глазами или начинал вдруг рассказывать интересные истории о своих конниках, которые, если судить с его слов, все были герой к герою и молодец к молодцу. А потом снова принимался за чтение. И странно, эти его замечания и лирические отступления нисколько не мешали слушателям, не отвлекали, а, наоборот, помогали постигать значение прочитанного.

Два часа в день, между обедом и лечебными процедурами, он занимался немецким языком, твердил слова, составлял фразы и иногда, вдруг задумываясь над смыслом чужого языка, говорил:

– А знаете, хлопцы, как по-немецки цыпленок? Кюхельхен. Здорово! Кюхельхен – что-то эдакое маленькое, пушистое, нежное. А колокольчик, знаете как? Глеклинг. Звонкое слово, верно?

Как-то раз Степан Иванович не утерпел:

– А на что вам, товарищ полковой комиссар, немецкий-то язык? Не зря ли себя томите? Силы бы вам поберечь…

Комиссар хитро глянул на старого солдата.

– Эх, борода, разве это для русского человека жизнь? А на каком же языке я буду с немками в Берлине разговаривать, когда туда придем? По-твоему, по-чалдонски, что ли? А?

– Так-то так, не по-чалдонски, конечно. Однако поберечься бы вам, товарищ комиссар, после эдакой-то контузии.

– Бережен-то конь первым с копыт и валится. Не слыхал? Нехорошо, борода!

Никто из больных бороды не носил. Комиссар же всех почему-то именовал «бородами». Получалось это у него не обидно, а весело, а у всех от этого шутливого названия легчало на душе.

Алексей целыми днями приглядывался к Комиссару, пытаясь понять секрет его неиссякаемой бодрости. Несомненно, тот сильно страдал. Стоило ему заснуть и потерять контроль над собой, как он сразу же начинал стонать, метаться, скрежетать зубами, лицо его искажалось судорогой. Вероятно, он знал это и старался не спать днем, находя для себя какое-нибудь занятие. Бодрствуя же, он был неизменно спокоен и ровен, как будто и не мучил его страшный недуг, неторопливо разговаривал с врачами, пошучивал, когда те прощупывали и осматривали у него больные места, и разве только по тому, как рука его при этом комкала простыню, да по бисеринкам пота, выступавшим на переносице, можно было угадать, до чего трудно ему было сдерживаться. Летчик не понимал, как может этот человек подавлять страшную боль, откуда у него столько энергии, бодрости, жизнерадостности. Алексею тем более хотелось понять это, что, несмотря на все увеличивавшиеся дозы наркотиков, он сам не мог уже спать по ночам и иногда до утра лежал с открытыми глазами, вцепившись зубами в одеяло, чтобы не стонать.

Все чаще, все настойчивее звучало теперь на осмотрах зловещее слово «ампутация». Чувствуя неуклонное приближение страшного дня, Алексей решил, что жить без ног не стоит.

Сначала Алексей принял ее за старуху, жену деда, но потом разглядел, что ей не больше двадцати – двадцати двух лет, что она легкая, стройная, миловидная и что, глядя на Алексея как-то испуганно и тревожно, она порывисто вздыхает, точно проглатывает какой-то застрявший в горле комок. Иногда по ночам, когда лучина гасла и в дымном мраке землянки начинал задумчиво попиливать сверчок, случайно отысканный дедом Михайлой на старом пепелище и принесенный сюда в рукавице «для жилого духу» вместе с обгорелой посудой, казалось Алексею, что слышит он, как кто-то тихонько плачет на нарах, хоронясь и закусив зубами подушку.

На третий день гостеванья Алексея у деда Михайлы старик утром решительно сказал ему:
– Обовшивел ты, Алеха, – беда: что жук навозный. А чесаться-то тебе трудно. Вот что: баньку я тебе сооружу. Что?.. Баньку. Помою тебя, косточки лопарю. Оно, с трудов-то твоих, больно хорошо, банька-то. Что? Не так?
И он принялся сооружать баню. Очаг в углу натопил так, что стали с шумом лопаться камни. Где-то на улице тоже горел костер, и на нем, как сказали Алексею, калился большой валун. Варя наносила воды в старую кадку. На полу постлали золотой соломы. Потом дед Михайла разделся по пояс, остался в одних подштанниках, быстро развел в деревянной бадье щелок, надрал из рогожи пахнущего летом мочала. Когда же в землянке стало так жарко, что с потолка начали падать тяжелые холодные капли, старик выскочил на улицу, на железном листе притащил оттуда красный от жара валун и опустил его в кадку. Целая туча пара шибанула к потолку, расползлась по нему, переходя в белые курчавые клубы. Ничего не стало видно, и Алексей почувствовал, что его раздевают ловкие стариковы руки.
Варя помогала свекру. От жара скинула она свой ватник и головной платок. Тяжелые косы, существование которых под дырявым платком трудно было даже подозревать, развернулись и упали на плечи. И вся она, худая, большеглазая, легкая, неожиданно преобразилась из старухи богомолки в молоденькую девушку. Это преображение было так неожиданно, что Алексей, первоначально не обращавший на нее внимания, застыдился своей наготы.
– Держись, Алеха! Ау, друг, держись, такое наше дело, значит, с тобой теперь! Слыхал, в Финляндии вон и вовсе, говорят, мужики с бабами в одной бане полоскаются. Что, неправда? Можа, и врут. А она, Варька-то, сейчас, значит, вроде как бы медицинская сестра при раненом воине. Да. И стыдиться ее не положено. Держи его, я рубаху сниму. Ишь попрела рубаха-то, так и ползет!
И тут увидел Алексей выражение ужаса в больших и темных глазах молодой женщины. Сквозь шевелящуюся пелену пара впервые после катастрофы увидел он свое тело. На золотой яровой соломе лежал обтянутый смуглой кожей человеческий костяк с резко выдавшимися шарами коленных чашечек, с круглым и острым тазом, с совершенно провалившимся животом, резкими полукружьями ребер.
Старик возился у шайки со щелоком. Когда же он, обмакнув мочалку в серую маслянистую жидкость, занес ее над Алексеем и разглядел его тело в жарком тумане, рука с мочалкой застыла в воздухе.
– Ах ты, беда!.. Сурьезное твое дело, брат Алеха! А? Сурьезное, говорю. От немцев-то ты, брат, значит, уполз, а от нее, косой... – И вдруг накинулся на Варю, поддерживавшую Алексея сзади: – А ты что на голого человека уставилась, срамница ну! Что губы-то кусаешь? Ух, все вы, бабы, сорочье отродье! А ты, Алексей, не думай, не думай ни о чем худом. Да мы, брат, тебя ей, косой, нипочем не отдадим. Уж мы тебя, значит, выходим, поправим, уж это верно!.. Будь здоров!
Он ловко и бережно, точно маленького, мыл Алексея щелоком, перевертывал, обдавал горячей водой, снова тер и тер с таким азартом, что руки его, скользившие по бугоркам костей, скоро заскрипели.
Варя молча помогала ему.
Но зря накричал на нее старик. Не смотрела она на это страшное, костлявое тело, бессильно свешивавшееся с ее рук. Она старалась смотреть мимо, а когда взгляд ее невольно замечал сквозь туман пара ногу или руку Алексея, в нем загорались искры ужаса. Ей начинало казаться, что это не неизвестный ей, невесть как попавший в их семью летчик, а ее Миша, что не этого неожиданного гостя, а ее мужа, с которым прожила она всего-навсего одну весну, могучего парня с крупными и яркими веснушками на светлом безбровом лице, с огромными, сильными руками, довели немцы до такого состояния и что это его, Мишино, бессильное, порой кажущееся мертвым тело держат теперь ее руки. И ей становилось страшно, у нее начинала кружиться голова, и, только кусая губы, удерживала она себя от обморока...
...А потом Алексей лежал на полосатом тощем тюфяке в длинной, вкривь и вкось заштопанной, но чистой и мягкой рубахе деда Михайлы, с ощущением свежести и бодрости во всем теле. После баньки, когда пар вытянуло из землянки через волоковое оконце, проделанное в потолке над очагом, Варя напоила его брусничным, припахивавшим дымком чаем. Он пил его с крошками тех самых двух кусочков сахара, которые принесли ему ребятишки и которые Варя мелко-мелко накрошила для него на беленькую берестичку. Потом он заснул – в первый раз крепко, без снов.
Разбудил его громкий разговор. В землянке было почти темно, лучина еле тлела. В этом дымном мраке дребезжал резкий тенорок деда Михайлы:
– Бабий ум, где у тебя соображение? Человек одиннадцать ден во рту просяного зернышка не держал, а ты вкрутую... Да эти самые крутые яйца – ему смерть!.. – Вдруг голос деда стал просительным: – Ему бы не яиц сейчас, ему бы сейчас, знаешь что, Василиса, ему бы сейчас куриного супчику похлебать! О! Вот ему что надо. Это бы его сейчас к жизни подбодрило. Вот Партизаночку бы твою, а?..
Но старушечий голос, резкий и неприятный, с испугом перебил:
– Не дам! Не дам и не дам, и не проси, черт ты старый! Ишь! И говорить об этом не смей. Чтобы я Партизаночку мою... Супчику похлебать... Супчику! Вон и так эва сколько натащили всего, чисто на свадьбу! Придумал тоже!
– Эх, Василиса, совестно тебе, Василиса, за такие твои бабьи слова! – задребезжал тенорок старика. – У самой двое на фронте, и такие у тебя бестолковые понятия! Человек, можно сказать, за нас вовсе покалечился, кровь пролил...
– Не надо мне его крови. За меня мои проливают. И не проси, сказано – не дам, и не дам!
Темный старушечий силуэт скользнул к выходу, и в распахнувшуюся дверь ворвалась такая яркая полоса весеннего дня, что Алексей невольно зажмурился и застонал, ослепленный. Старик кинулся к нему:
– Ай ты не спал, Алеха? А? Ай слышал разговор? Слышал? Только ты ее, Алеха, не суди; не суди, друг, слова-то ее. Слова – они что шелуха, а ядрышко в ней хорошее. Думаешь, курицы она для тебя пожалела? И-и, нет, Алеша! Всю семью ихнюю – а семья была большущая, душ десять, – немец перевел. Полковником у нее старший-то. Вот дознались, что полковникова семья, всех их, окромя Василисы, в одночасье в ров. И хозяйство все порушили. И-их, большая это беда – в ее-то годы без роду-племени остаться! От хозяйства от всего оказалась у ней одна курица, значит. Хитрая курица, Алеша! Еще в первую неделю немцы всех курей-уток переловили, потому для немца птица – первое лакомство. Все – «курка, матка, курка!». Ну, а эта спаслась. Ну просто артист, а не курица! Бывало, немец – во двор, а она – на чердак и сидит там, будто ее и нет. А свой войдет – ничего, гуляет. Шут ее знает, как она узнавала. И осталась она одна, курица эта, на всю нашу деревню, и вот за хитрость за ее вот эту самую Партизанкой мы ее и окрестили.
Мересьев дремал с открытыми глазами. Так привык он в лесу. Деда Михайлу молчание его, должно быть, беспокоило. Посуетившись по землянке, что-то поделав у стола, он опять вернулся к этой теме:
– Не суди, Алеха, бабу-то! Ты, друг любезный, в то вникни: была она как старая береза в большом лесу, на нее ниоткель не дуло, а теперь торчит, как трухлявый пень на вырубке, и одна ей утеха – эта самая курица. Чего молчишь-то, ай заснул?.. Ну, спи себе, спи.
Алексей спал и не спал. Он лежал под полушубком, дышавшим на него кислым запахом хлеба, запахом старого крестьянского жилья, слушал успокаивающее пиликанье сверчка, и не хотелось ему шевелить хотя бы пальцами. Было похоже, что тело его лишено костей, набито теплой ватой, в которой толчками пульсирует кровь. Разбитые, распухшие ноги горели, их ломило изнутри какой-то тягостной болью, но не было сил ни повернуться, ни пошевелиться.
В этой полудреме Алексей воспринимал жизнь землянки клочками, точно это была не настоящая жизнь, а на экране мелькали перед ним одна за другой несвязные, необыкновенные картины.
Была весна. Беглая деревня переживала самые трудные дни. Доедали последние харчишки из тех, что успели в свое время позарывать и попрятать и что тайком по ночам выкапывали из ям на пепелищах и носили в лес. Оттаивала земля. Наспех нарытые норы «плакали» и оплывали. Мужики, партизанившие западнее деревни, в Оленинских лесах, и раньше нет-нет хоть поодиночке, хоть по ночам наведывавшиеся в подземную деревеньку, оказались теперь отрезанными линией фронта. От них не было ни слуху ни духу. Новая тягота легла на и без того измученные бабьи плечи. А тут весна, тает снег, и надо думать о посеве, об огородах.
Бабы бродили озабоченные, злые. В землянке деда Михайлы то и дело вспыхивали между ними шумные споры с взаимными попреками, с перечислением всех старых и новых, настоящих и выдуманных обид. Гомон порой стоял в ней страшный, но стоило хитроумному деду подкинуть в эту гомонящую кашу злых бабьих голосов какую-нибудь хозяйственную мыслишку – о том, не пора ли, дескать, послать ходоков на пепелище глянуть: может, уже отошла земля, или не подходящ ли ветерок, чтобы проветрить семена, проклекшие от душной земляночной сырости, – как сразу же гасли эти ссоры.
Раз дед вернулся днем и довольный и озабоченный. Он принес зеленую травинку и, бережно положив ее на заскорузлую ладонь, показал Алексею:
– Видал? С поля я. Отходит земля-то, а озимь, слава тебе господи, ничего, обозначилась. Снега обильные. Смотрел я. Если с яровыми не вывезем, озимь и то кусок даст. Пойду бабам гукну, пусть порадуются, бедолаги!
Точно стая галок весной, зашумели, закричали у землянки бабы, в которых зеленая травинка, принесенная с поля, разбудила новую надежду. А вечером дед Михайла потирал руки.
– Ить, и ничего решили министры-то мои долговолосые. А, Алеха? Одна бригада, значит, на коровах пашет, это где ложок в низинке, где пахота тяжелая. Да много ли напашешь: всего шесть коровенок от стада-то нашего осталось! Второй бригаде поле, что повыше, посуше, – это лопатой да мотыгой. И ништо – огороды-то ведь копаем, выходит. Ну, а третья – на взгорье, там песочек, под картофель, значит, земельку готовим; этим вовсе легко: там ребятишек с лопатами копать заставим и кои бабы слабые – тех. А там, глядишь, и помощь нам будет от правительства, значит. Ну, а не будет, опять невелика беда. Уж мы и сами как-нибудь, уж мы земельку непокрытой не оставим. Спасибо, немца отсюда шугнули, а теперь жисть пойдет. У нас народ жилист, любую тяготу вытянет.
Дед долго не мог уснуть, ворочался на соломе, кряхтел, чесался, стонал: «О господи, боже ты мой!» – несколько раз сползал с нар, подходил к ведру с водой, гремел ковшом, и слышно было, как он громко, точно запаленный конь, пьет крупными, жадными глотками. Наконец он не выдержал, засветил от кресала лучину, потрогал Алексея, лежавшего с открытыми глазами в тяжелом полузабытьи:
– Спишь, Алеха? А я вот все думаю. А? Все вот думаю, знаешь. Есть у нас в деревне на старом месте дубок на площади, да... Его лет тридцать назад, как раз в николаевскую войну, молнией полоснуло – и вершина напрочь. Да, а он крепкий, дубок-то, корень у него могучий, соку много. Вверх ему ходу не стало, дал вбок росток, и сейчас, гляди, какая опять шапка кудрява... Так вот и Плавни наши... Только бы солнышко нам светило, да земелька рожала, да родная наша власть у нас, а мы, брат Алеха, лет за пяток отойдем, отстроимся! Живучие. Ох-хо-хо, будь здоров! Да еще – чтоб война бы поскорей кончилась! Разбить бы их, да и за дело всем, значит, миром! А, как думаешь?
В эту ночь Алексею стало плохо.
Дедова баня встряхнула его организм, вывела его из состояния медленного, оцепенелого угасания. Сразу ощутил он с небывалой еще силой и истощение, и нечеловеческую усталость, и боль в ногах. Находясь в бредовой полудреме, он метался на тюфяке, стонал, скрежетал зубами, кого-то звал, с кем-то ругался, чего-то требовал.
Варвара всю ночь просидела возле него, подобрав ноги, уткнув подбородок в колени и тоскливо глядя большими круглыми грустными глазами. Она клала ему то на голову, то на грудь тряпку, смоченную холодной водой, поправляла на нем полушубок, который он то и дело сбрасывал, и думала о своем далеком муже, неведомо где носимом военными ветрами.
Чуть свет поднялся старик. Посмотрел на Алексея, уже утихшего и задремавшего, пошептался с Варей и стал собираться в дорогу. Он напялил на валенки большие самодельные калоши из автомобильных камер, лычком крепко перепоясал армяк, взял можжевеловую палку, отполированную его руками, которая всегда сопровождала старика в дальних походах.
Он ушел, не сказав Алексею ни слова.

17

Мересьев лежал в таком состоянии, что даже и не заметил исчезновения хозяина. Весь следующий день пробыл он в забытьи и очнулся только на третий, когда солнце уже стояло высоко и от волокового оконца в потолке через всю землянку, до самых ног Алексея, не рассеивая мрака, а, наоборот, сгущая его, тянулся светлый и плотный столб солнечных лучей, пронизавший сизый, слоистый дым очага.
Землянка была пуста. Сверху сквозь дверь доносился тихий, хрипловатый голос Вари. Занятая, должно быть, каким-то делом, она пела старую, очень распространенную в этих лесных краях песню. Это была песня об одинокой печальной рябине, мечтающей о том, как бы ей перебраться к дубу, тоже одиноко стоящему где-то поодаль от нее.
Алексею не раз и раньше доводилось слышать эту песню. Ее пели девчата, веселыми табунами приходившие из окраинных селений ровнять и расчищать аэродром. Ему нравился медленный, печальный мотив. Но раньше он как-то не вдумывался в слова песни, и в суете боевой жизни они скользили мимо сознания. А вот теперь из уст этой молодой большеглазой женщины они вылетали, окрашенные таким чувством и столько в них было большой и не песенной, а настоящей женской тоски, что сразу почувствовал Алексей всю глубину мелодии и понял, как Варя-рябина тоскует о своем дубе.

Но нельзя рябине
К дубу перебраться.
Видно, сиротине
Век одной качаться... -

пропела она, и в голосе ее почувствовалась горечь настоящих слез, а когда смолк этот голос, Алексей представил, как сидит она сейчас где-то там, под деревьями, залитыми весенним солнцем, и слезами полны ее большие круглые тоскующие глаза. Он почувствовал, что у него у самого защекотало в горле, ему захотелось поглядеть на эти старые, заученные наизусть письма, лежащие у него в кармане гимнастерки, взглянуть на фотографию тоненькой девушки, сидящей на лугу. Он сделал движение, чтобы дотянуться до гимнастерки, но рука бессильно упала на тюфяк. Снова все поплыло в сероватой, расплывавшейся светлыми радужными кругами тьме. Потом в этой тьме, тихо шелестевшей какими-то колючими звуками, услышал он два голоса – Варин и еще другой, женский, старушечий, тоже знакомый. Говорили шепотом:
– Не ест?
– Где там ест!.. Так, пожевал вчера лепешечки самую малость – стошнило. Разве это еда? Молочко вот тянет помаленьку. Даем.
– А я вот, гляди, супчику принесла... Может, примет душа супчик-то.
– Тетя Василиса! – вскрикнула Варя. – Неужто...
– Ну да, куриный, чего всполохнулась? Обыкновенное дело. Потрожь его, побуди – можа, поест.
И прежде чем Алексей, слышавший все это а полузабытьи, успел открыть глаза, Варя затрясла его сильно, бесцеремонно, радостно:
– Лексей Петрович, Лексей Петрович, проснись!.. Бабка Василиса супчику куриного принесла! Проснись, говорю!
Лучина, потрескивая, горела, воткнутая в стену у входа. В неровном чадном свете ее Алексей увидел маленькую, сгорбленную старуху с морщинистым длинноносым сердитым лицом. Она возилась у большого узла, стоявшего на столе, развернула мешковину, потом старый шушун, потом бумагу, и там обнаружился чугунок; из него ударил в землянку такой вкусный и жирный дух куриного супа, что Алексей почувствовал судороги в пустом желудке.
Морщинистое лицо бабки Василисы сохраняло суровое и сердитое выражение.
– Принесла вот, не побрезгуйте, кушайте на здоровье. Может, бог даст, на пользу пойдет...
И вспомнилась Алексею печальная история бабкиной семьи, рассказ о курице, носившей смешное прозвище: Партизаночка, и все – и бабка, и Варя, и вкусно дымившийся на столе котелок – расплылось в мути слез, сквозь которую сурово, с бесконечной жалостью и участием смотрели на него строгие старушечьи глаза.
– Спасибо, бабушка, – только и сумел сказать он, когда старуха пошла к выходу.
И уже от двери услышал:
– Не на чем. Что тут благодарить-то? Мои-то тоже воюют. Может, и им кто супчику даст. Кушайте себе на здоровье. Поправляйтесь.
– Бабушка, бабушка! – Алексей рванулся к ней, но руки Вари удержали его и уложили на тюфяк.
– А вы лежите, лежите! Ешьте вот лучше супчик-то. – Она поднесла ему вместо тарелки старую алюминиевую крышку от немецкого солдатского котелка, из которого валил вкусный жирный пар. Поднося ее, она отвертывалась, должно быть, для того, чтобы скрыть невольную слезу: – Ешьте вот, кушайте!
– А где дед Михайла?
– Ушел он... По делам ушел, район искать. Скоро не будет. А вы кушайте, кушайте вот.
И у самого своего лица увидел Алексей большую, почерневшую от времени, с обгрызенным деревянным краем ложку, полную янтарного бульона.
Первые же ложки супа разбудили в нем звериный аппетит – до боли, до спазм в желудке, но он позволил себе съесть только десять ложек и несколько волоконцев белого мягкого куриного мяса. Хотя желудок настойчиво требовал еще и еще, Алексей решительно отодвинул еду, зная, что в его положении излишняя пища может оказаться ядом.
Бабкин супчик имел чудодейственное свойство. Поев, Алексей заснул – не впал в забытье, а именно заснул – крепким, оздоравливающим сном. Проснулся, поел и снова заснул, и ничто – ни дым очага, ни бабий говор, ни прикосновение Вариных рук, которая, опасаясь, не умер ли он, нет-нет да и наклонялась послушать, бьется ли у него сердце, – не могло его разбудить.
Он был жив, дышал ровно, глубоко. Он проспал остаток дня, ночь и продолжал спать так, что казалось, нет в мире силы, которая могла бы нарушить его сон.
Но вот ранним утром где-то очень далеко раздался совершенно не отличимый среди других шумов, наполнявших лес, далекий, однообразно воркующий звук. Алексей встрепенулся и, весь напружившись, поднял голову с подушки.