На моем месте читать онлайн. «На моем месте» Рассказ модели, которая выжила после аварии. Откуда в книге появился черный юмор

12 декабря 2016, 18:27 , Воронеж, текст - Оксана Грибкова , фото - Андрей Архипов

• 45551

Женя Воскобойникова рассказала историю о жизни в инвалидном кресле ради диалога в обществе.

Телеведущая «Дождя» Женя Воскобойникова презентовала книгу «На моем места» в Воронеже в воскресенье, 11 декабря. Вместе с соавтором Анастасией Чуковской она ответила на вопросы журналистов и читателей о том, как создавалась книга, и зачем ее написали.

В истории Жени много Воронежа, где Женя родилась, стала моделью и «Леди Совершенство», а потом в 2006 году попала в аварию, лишившую ее возможности ходить. Поэтому Жене было важно презентовать книгу в родном городе, где люди переживали за нее, ругали и спасали.

Журналист РИА «Воронеж» прочитала откровенную и очень личную историю Жени Воскобойникой о переломе позвоночника и о жизни в инвалидном кресле - о карьере на телеканале «Дождь», переезде в Москву и рождении дочки Маруси.

Как появилась идея написать книгу

Написать «историю одного перелома» Жене Воскобойниковой предложила ее коллега Настя Чуковская. Чуковская дистанционно преподает онлайн-журналистику для людей с ограниченными возможностями. Знакомство Чуковской и Воскобойниковой началось с семинара.

– Женя стала успешной, сделала карьеру с первой группой инвалидности. Поэтому я ее пригласила, и это было бомбой. Женя через экран умеет зарядить людей своей энергией, своей историей, объяснить, как бороться за свои права, куда двигаться, – рассказала Анастасия Чуковская.

На следующий день после успешного вебинара Чуковская предложила Жене написать книгу, и та сразу же согласилась.

– Когда мы начинали писать книгу, я не думала, что она будет такой откровенной. Последнюю верстку я даже боялась читать. Я стеснялась, боялась огласки, и до сих пор боюсь, что люди узнают больше обо мне, что-то додумают за меня. Было много разговоров, слез, нервов. Большая заслуга Насти в том, что спасала меня от паники, – призналась Женя Воскобойникова на презентации книги.

Как происходят подобные аварии? По одной и той же схеме: двадцатилетним девчонкам просто в голову не приходит, что с ними может случиться что-то плохое. Мы молодые, красивые, бессмертные. Я не помню, чтобы кто-то был пьяным, но все были навеселе. Я выпила бокал шампанского – редко когда я пью больше. Настя повернулась ко мне и к Дине: «Зачем ждать такси, давайте с Алексеем поедем». Сам Алексей весь вечер ухаживал за Диной, клялся ей в любви, она тоже согласилась поехать.

Из главы «Счастливый билет»

– Когда мы придумали писать книгу, я поняла, что ничего не знаю о теме инвалидности. Не понимаю, через что Жене пришлось пройти. И мне кажется, что именно несведущий человек должен был делать все интервью с Женей – объяснила Настя Чуковская. – Мы ничего не знаем о том, как себя вести с инвалидами, а спросить неудобно. Когда же человек, который ходит, пишет о человеке, который не ходит, он помогает читателю увидеть проблему совсем по-другому.

Собраться с мыслями я могла только ночью, когда меня оставляли одну. Тогда я, наконец, могла поплакать – так, чтобы никто из родных не видел. За что мне это? Что я сделала не так? Это потому, что я заносчивая, да? Это все моя гордыня? Это чья-то зависть? Может, я хвасталась? Жених, модельная карьера, dolce vita, обязательно все было выставлять напоказ? Думала, весь мир будет у твоих ног, вот посмотри, где теперь твои ноги? Получила по заслугам.

Из главы «Это не со мной»

Почему было важно рассказать историю Жени

На презентации Женя Воскобойникова призналась, что сомневалась, нужна ли будет книга с ее историей. Но ее убедила соавтор, близкие люди и представители издательства Individuum.

– Меня убедили, что общество давно готово к диалогу. Нужно обсуждать, как в нашем обществе относятся к людям с ограниченными возможностями. Люди хотят об этом говорить. Я захотела рассказать свою историю. Получилось честно, без прикрас, местами жестко, но зато правдиво и от души, – рассказала Женя.

Я наконец-то попала домой. Я так ждала этого, так мечтала о своей комнате, мечтала оказаться с родителями, вернуться в свой мир, хотя бы так. И это оказалось кошмаром наяву. В подъезде ступеньки. Я с трудом помещаюсь в наших узких проемах, а в ванной и в туалете – пороги. Мне уже 21 год, а я не могу самостоятельно почистить зубы. Да что там – я даже не могу понять, хочу я в туалет или нет, я ничего не чувствую и вынуждена пользоваться подгузниками.

Поначалу я часто падала с коляски – вылетала вперед, переворачивалась, заваливалась на бок. Как-то раз я осталась дома и решила привести себя в порядок. Некому было мне помочь и перенести в ванну, так что я решила помыть голову в раковине. Я забыла поставить коляску на тормоз, наклонилась, она из-под меня выскользнула. Я ударилась подбородком о раковину, спасибо, что зубы остались целы.

Из главы «Я сейчас проснусь»

Настя Чуковская поделилась, как она убеждала друзей Жени в инвалидных креслах, что их истории кому-то нужны, что на них есть запрос общества.

– Когда разбираешь истории по кускам, понимаешь, что они очень похожи. Люди проходят через похожие стадии – авария, несчастье, переживания, депрессия. А дальше люди или отталкиваются от дна, или нет. В книге больше истории женщин, которые пострадали в авариях. Девочки, которые встретились Жене на пути, стали ее подругами. Они полноправные герои этой книги, их истории в нее вплетены. Истории похожи, но в то же время разные. С каждым может случиться подобное. Мы надеемся, что кому-то книга поможет осознать всю ответственность за каждую секунду своей жизни, – поделилась Настя.

Человек в коляске – это не нищий, побирающийся на светофорах, и это не человек, который прячет глаза, когда на него обращают внимание. Это нормальный человек, который занимается тем же, чем и все остальные. Нам надо прилагать все силы, чтобы жить прежней жизнью… приучать всех к тому, что раньше мы ходили на каблуках, а вот сейчас мы в коляске, но наши умственные способности не изменились, энергия все та же. Только тогда люди поймут, что инвалид – это не несчастный, заброшенный и забитый человек. А если изменится отношение, изменится и среда.

Оказывается, для этого даже есть название – социальное понимание инвалидности. Оно заключается в том, что инвалидом человека делает не его диагноз, а те барьеры, в которых приходится существовать. То есть вся наша реальность с бюрократическими сложностями, недружелюбным отношением, бордюрами и прочим.

Из главы «Я не одна»

Откуда в книге появился черный юмор

Несмотря на тяжелую тему о жизни инвалидов в России, история Жени Воскобойниковой читается на одном дыхании, она получилась легкой и местами смешной.

– Самой неожиданной частью работы оказалось то, что среди черной, страшной, депрессивной, сложной истории вдруг девчонки – Женя и ее подруги Света и Лиза – начинают хохмить. У них вдруг вылезает черный юмор, и я не знаю, что с ним делать. Они имеют право смеяться, а я – нет, – ответила Настя Чуковская на вопрос о смешном в книге. – Во всех интервью есть элемент моего шока. И мой шок именно от их шуток, а не от рассказов. Девочки снабдили своим остроумием, шутками и смехом все страшные ситуации, с которые попали. Это позволяет прочитать книгу. Если бы книга получилась черной-пречерной, то читателям пришлось бы нелегко.

Мы со Светой стали не разлей вода. Несколько лет мы ездили вместе в реабилитационные центры. Главный адрес любого инвалида в наших широтах — это санаторий в городе Саки в Крыму. Когда мы туда приехали первый раз, перед нами открылось то, что Света назвала театром абсурда. По трем улицам городка перемещались десятки инвалидов. В Саках огромный санаторий, который специализируется на наших проблемах. Впервые мы видели такое количество колясочников, людей без конечностей, карликов, людей на костылях, людей, которые хромают или ползут, чтобы добраться из одной точки в другую. Но мы-то другие, мы же сюда ненадолго приехали. Мы себя не ассоциировали с остальными пациентами, мы на все смотрели так, будто нас это не касается. Мы сейчас позанимаемся, полечимся, грязью облепимся, пройдем курс массажа, встанем и пойдем отсюда на своих двоих.

Из главы «Добро пожаловать в Саки»

Женя призналась, что трудные ситуации легче переживать с юмором. Легче посмотреть на себя со стороны и «постебаться».

У меня появилось любимое развлечение: после того, как я припарковалась, открываю окно и выискиваю глазами какого-нибудь крепкого юношу или мужчину, чтобы попросить помочь вытащить из багажника инвалидную коляску.

– Простите, что?

– Инвалидную коляску, она в багажнике.

– Что за коляска?

– Инвалидная коляска. Помогите, пожалуйста, я вам покажу, как ее разложить и тогда я смогу в нее пересесть и поехать в магазин…

Работает каждый раз! Представить, что вот эта блондинка на большой машине на коляске, – невозможно. Люди по-прежнему считают, что есть неуязвимые.

Из главы «Игра в правду»

Как относится к моде на тему инвалидности

Одним из самых интересных на презентации стал вопрос о моде на тему инвалидов. Женя оценила поступок главы Сбербанка Германа Грефа, который надел костюм, имитирующий состояние инвалида, чтобы проверить, насколько отделения банка приспособлены для обслуживания людей с ограниченными возможностями. Поступок Грефа бурно обсуждали в СМИ и соцсетях.

– Идея и поступок Грефа были спорными, но зато все это разошлось миллионным тиражом. Неважно, как это сделали, под каким соусом подали, он хотя бы попытался. Это стало проявлением его воли. Может быть, выглядело некрасиво, но поступок вызывает уважение. Он не постеснялся так выйти, почувствовал себя по-другому. Я приветствую любой пиар, даже отрицательный – пусть даже огласка случаев, когда инвалидов не пускают в самолеты, когда их запирают на парковках. Все это привлекает внимание общества, – объяснила Женя.

Никакого заговора против инвалидов в России не существует. Никто не хочет, чтобы мы сидели по домам и не высовывались. Для нас есть льготы, разработано множество социально полезных программ. Но за нас никто не будет действовать и выбирать то, что по праву наше. Наверное, я такая самоуверенная потому, что мне удавалось одержать победу над главами администраций… У меня есть права, никто не сможет их у меня отобрать. Без нашего участия никаких перемен не будет.

Из главы «Маруся»

Телеведущая считает, что отношение к инвалидам в российском обществе стало намного лучше, чем десять лет назад. Люди перестали прятать глаза от человека в коляске. Женя рассказала о реакции детей на нее, когда родители стараются уходить от их вопросов, увести подальше от человека в коляске.

– Детей очень привлекает мой вид, я в коляске выгляжу для них космически. Они тоже хотят такой «велосипед». Если у меня ребенок спрашивает, почему я на коляске, я обычно отвечаю, что ездила в машине без детского кресла, поэтому теперь не могу ходить, и мне требуется коляска, – с улыбкой рассказала Женя.

О чем книга «На моем месте»

Женя Воскобойникова описала свою жизнь успешной модели и студентки до аварии и после, как трудно было сталкиваться с взглядами людей, в которых вместо восхищения – неподдельный ужас. Женя рассказала, как долго и безуспешно хваталась за призрачную возможность ходить, боролась физически, пока не смирилась.

Случайно гендиректор холдинга «Дождь» Наталья Синдеева услышала ее в качестве гостя во время эфира на радио и пригласила на телеканал, который только создавался. Женя с мамой поехала в Москву, где стала учиться новой профессии. Было очень трудно, Женя плакала, уставала и несколько раз хотела все бросить и вернуться в Воронеж.

Женя рассказала, как в ее жизни появились новые друзья, как ее поддерживала семья, как девушке в коляске было непросто стоить отношения с мужчинами. Написала Женя о своем браке и разводе с отцом своей дочки, о рождении Маруси.

«Я вам не советую даже пробовать. Простите, но в вашем случае это невозможно. Нам, конечно, известны примеры, когда такое бывало, но это что-то из ряда вон выходящее. Зачем вам это нужно? Вы все-таки инвалид, надо понимать свои возможности». Слова доктора о том, что я не смогу иметь детей, я запомнила на всю жизнь. Но Миша над этим только смеялся. «Такого не может быть, чтобы у нас с тобой не получилось!» Через два месяца я забеременела.

Из главы «Маруся»

На презентации Женя Воскобойникова призналась, что благодаря работе над книгой вспомнила тяжелые вещи, которые сознание попросту заблокировало.

В книге немало рассуждений о жизни инвалидов в России, историй о сосуществовании мира людей с ограниченными возможностями с обществом, представители которого бывают и жестоки, и милосердны. Написав о себе, Женя ответила не только на свои вопросы, но и на вопросы многих людей.

Это не Бог, это не карма, это не судьба. Просто мы, дуры, сели в машину к пьяному водителю, произошел несчастный случай. Пора спрашивать не «за что», не «почему», а для чего это с нами произошло? Я думаю, со временем мне станет понятно, для чего это было нужно. У меня есть ощущение, что произошедшее неслучайно. Что я должна что-то изменить здесь.

Из главы «Продолжение»

Заметили ошибку? Выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter

Меня часто спрашивают, как я научилась жить заново, как приняла то, что со мной произошло. У меня нет ответа в стиле «10 способов пережить страшную трагедию». Но кое-что стало понятно по ходу работы над книгой «На моем месте. История одного перелома». Мне пришлось заново пережить все самые сложные моменты моей жизни, а потом посмотреть на них со стороны.

О себе

После ночного клуба мы с подругами сели в машину к нашему знакомому, который был не очень трезв. Любой человек, совершая какие-либо поступки, уверен, что все будет хорошо. Это с кем-то может случится беда, но только не со мной. На деле все иначе.

Авария на скользкой дороге, скорая помощь, срочная 4-часовая операция, приговор врачей: перелом позвоночника с повреждением спинного мозга. И инвалидная коляска.

Принятие

В реабилитационных центрах мне открылся дивный новый мир колясочников. Ребята, привет, как вы сюда попали? Кто вы вообще такие? Я думаю, что именно они, те, кто оказался рядом в трудную минуту и в таком же незавидном положении, помогли мне принять случившееся.

Один парень мне сказал: «Женя, жизнь проходит. А ты себе зарабатываешь мозоли в бессмысленных тренировках. Переключись!» И к своему удивлению, я его послушалась. Вернулась к себе домой в Воронеж. И решила во что бы то ни стало научиться заново жить.

Евгения во время подготовки к Mercedes-Benz Fashion Week RUSSIA/Moscow

Самостоятельность

После года мыканий по больницам я попросила маму больше меня нигде не сопровождать. Я хотела, чтобы она потихоньку вернулась к своей жизни. Если впасть в зависимость от того, кто толкает коляску, то никогда не начнешь снова жить самостоятельно.

Учиться приходилось всему. Как говорит моя подруга Света: «Представь, что ты с Земли переезжаешь на Марс. Вроде ты тот же, а вокруг все другое».

Никаких пандусов в городе нет, не только в подъезде, но и вообще нигде. Ни в одно заведение, помещение, учреждение человеку на коляске попасть невозможно

Даже почистить зубы было проблемой: на коляске въехать в узенькую ванную комнату невозможно без посторонней помощи. На кухне тоже не развернуться.

Никаких пандусов в городе нет, не только в подъезде, но и вообще нигде. Ни в одно заведение, помещение, учреждение в городе человеку на коляске попасть невозможно. Сразу начинаешь чувствовать, что тебе нигде не рады, ты обуза. От этого хотелось закрыться в четырех стенах и не высовываться.

Семья

Вокруг меня все сплотились: мама, папа, брат. Маме на работе дали бессрочный отпуск, чтобы она мной занималась. В одной из жутких больниц, где мне надо было лежать, мама, едва осмотревшись, сразу бодро заявила: «Ну, Жень! Где наша не пропадала». Вот с таким настроем мы старались переживать самые трудные моменты. Родные помогали во всем и физически, и морально.

Евгения Воскобойникова с дочерью Марусей

Они всегда верили в меня. Когда меня пригласили работать на канал «Дождь», сначала в Москву со мной поехала мама, а через несколько лет к нам присоединился и папа. А потом брат с семьей переехал. И сейчас они занимаются моей дочкой, пока я на эфирах. Всей семьей смотрят меня по телевизору.

Вера в себя

Вера в себя для человека с инвалидностью, наверное, самый сложный пункт. Сначала мне помогали старые привычки. Мне всегда нравилось хорошо выглядеть. Я любила проводить время перед зеркалом, краситься, делать маникюр, укладку.

Даже коляску выбирала прежде всего красивую. Тогда я еще не знала, на какие именно функции надо обращать внимание, и заказала красную коляску. Я пыталась раскрасить свой мир чисто технически: у меня было множество розовых костюмов. И своих подруг, приобретенных во время реабилитации, я тоже приучала беречь себя, радовать себя, ухаживать за собой, мол, девчонки, мы еще ого-го.

Барьеры

История модели, которая попала в аварию и теперь сидит у себя в Воронеже в инвалидном кресле, вызвала резонанс. Ко мне не зарастала тропа журналистов с центральных каналов. Во время всех этих интервью требовался определенный артистизм.

Я быстро вжилась в роль, знала, что и как сказать, когда замолчать и многозначительно посмотреть вдаль. На тот момент я три года была на коляске. Тогда же я встретила своего первого психолога в реабилитационном центре «Преодоление».

После аварии думала, что меня никогда не смогут полюбить. Но теперь знаю, что это не так. Сложно довериться, но все равно я это делаю. Иногда ошибаюсь. А кто застрахован от неверного выбора?

Дарья Андреевна заметила, насколько я вжилась в роль в жертвы. И она мне подала идею: «Если ты так хорошо себя чувствуешь у всех на виду, может, тебе пойти работать на телевидение?» Я не могла себе этого представить. Чем больше об этом думала, тем больше я не понимала, как Дарья Андреевна могла такое предложить. Я, инвалид, и на телевидение?

Скоро до меня стало доходить: а ведь я сама возвожу эти барьеры. Это я себе говорю: «Женя, тебе никогда не работать на ТВ. Посмотри на себя, на свою коляску. Сиди дома!»

Работа

Я действительно оказалась на виду. Если в медиа обсуждался какой-то социально значимый вопрос, меня просили дать комментарий. Тогда мне даже начало казаться, что я единственный человек с инвалидностью, который публично комментирует наше положение. Однажды меня пригласили в эфир «Серебряного дождя». Мы с подругами поехали в Москву. Да, я забыла сказать, что научилась водить машину. Это к пункту про самостоятельность.

Евгения в студии телекомпании «Дождь»

Я отправилась на радио, на эфир к Ирине Хакамаде. Мы говорили о том, как жить, если все сломалось. Этот эфир услышала Наталья Синдеева. Она тогда строила новый телеканал, ей понравилось, что и как я говорила. И она попросила меня приехать на кастинг. Это изменило мою жизнь.

Месяцами я училась по-новому говорить, в пробках повторяла скороговорки, мне надо было понять, как держаться в кадре, сидеть ровно, снимать, монтировать, брать комментарии, делать новости. Каждый день я шла в бой, каждый вечер мне казалось, что я больше не могу. Но потом наступал новый день, и пути назад не было. Я справилась. Теперь я могу это сказать. Я сделала это.

Любовь

А вот про личную жизнь лучше читайте в книге. Сложно снова рассказывать. Если коротко, я вышла замуж, родила дочку Марусю, развелась. В интервью меня часто спрашивают про отношения с людьми с ограниченными возможностями. Тут вопрос в том, кого вы видите. Меня? Или человека с ограниченными возможностями?

Да, я вспоминаю, как после аварии думала, что меня никогда не смогут полюбить. Но теперь знаю, что это не так. И я могу полюбить. Очень сложно довериться, но все равно я это делаю. Иногда ошибаюсь. А кто застрахован от неверного выбора?

Жить здесь и сейчас

Чему я научилась за эти годы? Радоваться постоянно. Все ведь хорошо. Весной распускаются почки на деревьях, вокруг интересные люди, у меня есть Маруся, мама и папа, любимое дело, впереди много приключений. Если кому-то поможет мой опыт, я буду рада. Для того и написана книга. Кто-то ее даже назвал книгой-антидепрессантом. Там даже есть над чем посмеяться.

Она не страшная, честное слово. Жить и радоваться - это то, к чему я пришла. Все хрупко. Мир хрупкий. Мы хрупкие. Я больше не хочу тратить время, я хочу жить и радоваться жизни.

• 24. 01. 2017

В 22 года модель Евгения Воскобойникова попала в аварию и оказалась в инвалидном кресле. После этого она переехала из Воронежа в Москву, стала ведущей на «Дожде» и родила дочку Марусю

Мы хотим снять, как вы несчастны. Соглашайтесь, это может и на суде сыграть в вашу пользу

Только через пять лет после аварии я первый раз поговорила с психологом. Я об этом уже упоминала, но хочу еще раз подчеркнуть - никакой системы, никакого протокола, что делать, если человек жил себе жил, попал в аварию и остался навсегда инвалидом, не существует. Каждый карабкается как может. Кому-то везет оказаться в столице, где есть подобные наработки, кому-то везет встретить грамотного врача, который знает специалиста по теме и советует к нему обратиться. А кому-то не везет.

Мы с Лизой и Светой были собственной группой поддержки. Я старалась раскрасить свою жизнь чисто технически - я окружила себя розовым. В буквальном смысле: розовой одеждой, розовыми заколками, розовыми сапогами, розовыми сумками - я хотела победить хандру и серость вот таким лобовым методом. Девчонки смеялись надо мной. В очередном реабилитационном центре я сидела на кровати в малиновом костюме. Его сделала Маша Цигаль, он был расшит крупными стразами, на мне красовалось мое собственное имя: Евгения Воскобойникова! А вокруг грязные протечки на стенах, ободранная штукатурка, убогое постельное белье, у меня в руках пластиковая тарелка, мы заливаем «Ролтон» кипятком и сейчас будем есть. А потом чай пить из эмалированной кружки. Ну как тут без ярких красок?

Санаторий для спинальных больных. Пытаюсь стоять в брусьях. Крым, 2007 Фото: из личного архива

После травмы мысли путаются, надо еще догадаться, что хорошо бы поговорить с опытным психологом. На самом деле психологическая помощь нужна всем и сразу, не только тому, с кем приключилась беда, но и его родственникам. Ведь после случившегося они испытывают настоящий шок, проходят через колоссальный стресс. Они за считанные секунды впадают в полную зависимость от своего ребенка, мужа, жены, родителя, брата, сестры. Они совершенно теряют свободу: не могут уехать, оставить его одного. К тому же им трудно принять тот факт, что их близкий стал инвалидом. Они не знают, что делать, как общаться, как правильно ухаживать. Если такую семью с самого начала поддерживает профессионал, переживание произошедшего проходит конструктивнее, что ли. Рано или поздно все понимают, что жизнь не повернуть вспять. Пора принять, что ничего не будет как прежде. На то, чтобы понять, что и я уже другая, у меня ушло три года. И еще несколько лет на то, чтобы понять, как жить дальше.

Своего первого и единственного психолога Дарью Андреевну я встретила в реабилитационном центре «Преодоление» в Москве. Дарья Андреевна начала заниматься темой психологической помощи инвалидам в конце девяностых, когда никакой отечественной литературы на эту тему просто не было. Психологи пытались пользоваться имеющимися наработками по общению с онкобольными, жертвами стихийных бедствий, но это не всегда хорошо работало. Дарья Андреевна с пациентами центра занимается так называемой экзистенциальной терапией. Она помогает найти смысл в жизни в новых обстоятельствах, дает возможность человеку найти себя в какой-то деятельности.

Дарья Андреевна первой заметила, насколько крепко я вжилась в роль героини плаксивых телевизионных сюжетов. Она мне сказала: «Попробуй не зацикливаться на этом. Не заняться ли тебе чем-нибудь более конкретным? Если ты так хорошо себя ощущаешь в кадре, может, тебе попробовать получить работу на телевидении?» Я была ошарашена таким предложением. Я живу в провинции. Я инвалид. Какая работа на телевидении? В голове крутились все эти вопросы. Я начала понимать, что я уже несколько лет загоняю себя в тесные рамки, хотя мне казалось, что я, наоборот, всему миру демонстрирую свою активную жизненную позицию. Вот только походами в кафе она не заканчивается.

A photo posted by Издательство Individuum (@individuum_books) on Jan 23, 2017 at 4:43am PST

Если бы я встретила Дарью Андреевну раньше, мне бы это очень помогло и сэкономило бы немало нервов и бессонных ночей. Снова замкнутый круг: попасть на консультацию к Дарье Андреевне или к другому специалисту с подобным опытом можно в реабилитационном центре. «Преодоление» принимает только тех, у кого уже оформлена инвалидность. Инвалидность оформляют минимум через четыре месяца после того, как случилась беда. В большинстве случаев слово «инвалид» в первые месяцы для человека неприемлемо, как это было у меня. «Какой я инвалид? Я встану и пойду. Я не хочу себя заклеймить», - так я рассуждала. На реабилитацию до сих пор часто попадают случайно, никто ничего не знает. Надо рыть, чтобы найти необходимую информацию, а это не все умеют. И уже не говоря о том, что, несмотря на дотации соцзащиты, реабилитационные центры стоят дорого. Человек сталкивается со своей новой реальностью: еще вчера он бегал по своим делам, а сегодня не может выйти из подъезда. А если ему это удается, то на него все пялятся. Он только что управлял своей жизнью, работал, а теперь у него кончаются последние сбережения, а что ему сулит будущее - неизвестно. Пока человек попадет на прием к условной Дарье Андреевне, стресс может довести его до ручки.

После каждого интервью на телевидении мне приходили десятки сообщений в «Одноклассниках». Наша страна оказалась богата на искренних людей, которые, видимо, могут прочувствовать чужую беду, стоит им расписать ее во всех подробностях, и выстроить повествование по законам драматургии. Мне было приятно получать слова поддержки, хотя реакция была в основном такая: «Как же так? Красивая девушка и на коляске, ай-ай-ай» - как будто с красивыми ничего плохого не случается, и болезни удел некрасивых. Возможно, я и сама когда-то думала, что плохие вещи случаются только с людьми из какого-то параллельного мира. А на деле это оказалось совсем не так. Большинство травм - это автомобильные аварии, неудачные приземления в спорте. Жертвами обычно становятся представители среднего класса, которые могут себе позволить иметь машину и кататься на лыжах, горных велосипедах и заниматься разного рода экстремальными видами спорта.

«Я хотела удлинить ноги. К сожалению, операция прошла не слишком удачно». Мой ответ девушка приняла за чистую монету

После документального фильма с громким названием «Плата за скорость» мне пришло сообщение от мужчины из Москвы. Слово за слово, завязалась переписка. Меня удивило, что Леша так же чувствует смешное, как и я. Это довольно редкое качество у здоровых людей. Мы с Лизой и Светой соревнуемся в черном юморе. У нас это приобретенный навык, он совершенно необходим, когда б Ó льшую часть времени тебя окружают врачи и другие колясочники. Хотя я понимаю, со стороны наши шутки могут показаться диковатыми. Мы с друзьями-колясочниками можем сказать один другому «ты чё тут расселся», хотя понятно, что это только нам между собой смешно, а если кто-то из здоровых людей так к нам обратится, это будет по меньшей мере неуместно. Помню, на какой-то вечеринке очередная фифа (которой я сама была еще недавно) со вздохом провожала меня жалостливым взглядом, ее любопытство взяло верх, и она спросила:

Что с тобой случилось?

Я хотела удлинить ноги. К сожалению, операция прошла не слишком удачно.

Мой ответ девушка приняла за чистую монету и от ужаса не знала, что сказать! «Что с тобой?» - этот вопрос я читаю в глазах всех, кого встречаю в подъезде, на автомобильной парковке, на вечеринках, на встречах, на улице - везде.

На «Дожде» Фото: Денис Борисов-Рис

Мы с друзьями-колясочниками коллекционируем такие истории. Мой друг Слава любит проехать мимо шумной компании мальчишек, которые на веранде какого-нибудь заведения курят кальян и веселятся, и обратиться к ним с поучительной речью: «Братухи, а я ведь тоже раньше любил кальян. Чуть ли не каждый день его курил. А в результате, вот оно как обернулось», - Слава бросает печальный взгляд на свою коляску, а ребята не могут вымолвить и слова.

Есть еще у нас замечательный парень Саша. Как-то раз к нему приехала девушка Инна, фотограф, она делала проект о колясочниках. Это Слава их познакомил, и, чтобы как-то подготовить Инну к предстоящей встрече, он ей сказал:

Ты когда с ним будешь говорить, ты старайся ничего не упоминать о медведях.

О медведях? Почему?

Ну как же - Саша однажды пошел на охоту, и его там задрал медведь!

Господи, какой ужас!

Когда Инна приехала к Саше, она хотела его как-то поддержать и начала со слов: «Саша, я слышала, что с вами произошло в лесу, мне так жаль», надо было видеть Сашино лицо! Конечно, никакого медведя он не встречал.

Леша наши шутки прекрасно понимал. Мы с ним болтали вечерами напролет. Он был старше меня, в разводе, играл на бирже, по выходным виделся со своей взрослой дочкой. В переписке он явно заигрывал со мной, и сперва меня это невероятно удивляло. Как давно я ни с кем не кокетничала! Как давно я не чувствовала, что имею полное право получать удовольствие от того, что я кому-то нравлюсь, пусть и по переписке.

Я снова была собой. Не колясочницей с тяжелой судьбой, а молодой девушкой, которая нравится мужчине

Однажды в дверь позвонили. Папа открыл дверь, на пороге стоял какой-то человек с гигантским плюшевым медведем. Он попросил Женю. Я в этот момент была в своем коронном розовом костюме, с маской на лице и успела накрасить лаком несколько пальцев. Мне было не до каких-то курьеров, но человек настаивал, что отдаст медведя только лично в руки. Мне надо было соблюдать осторожность с только что накрашенными ногтями, так что пришлось заставить его подождать. Наконец я выехала из комнаты, человек вручил мне медведя и многозначительно улыбнулся. Повисла неловкая пауза. От меня чего-то ждут? Пригляделась к курьеру. «Это ты?» Леша стоял на пороге, непохожий на свою фотографию в профиле «Одноклассников», но с тем же озорством во взгляде! В Воронеже он оказался проездом по пути в Белгород, у него было несколько свободных часов, так что он сразу перешел к делу: «Собирайся, поехали куда-нибудь пообедаем».

Легко сказать «Собирайся!» Я и раньше, пока себя полностью в порядок не приведу и не придумаю, что мне надеть, не могла выйти из дома, а тут еще с коляской и на первое свидание… Когда я, наконец, была готова, Леша отнес меня на руках в свою машину, сложил коляску в багажник, и мы отправились в центр. Я так волновалась, что даже забыла спросить, как он узнал мой адрес. Я влюбилась практически сразу. Это было уже забытое ощущение полета. Пока я его вновь не испытала, я и не знала, насколько оно мне было необходимо. Я снова была собой. Не колясочницей с тяжелой судьбой, а молодой девушкой, которая нравится мужчине, который за это нравится ей еще больше.

Евгения Воскобойникова, Анастасия Чуковская. «На моем месте. История одного перелома». Издательство Individuum, 2017.

Спасибо, что дочитали до конца!

Каждый день мы пишем о самых важных проблемах в нашей стране. Мы уверены, что их можно преодолеть, только рассказывая о том, что происходит на самом деле. Поэтому мы посылаем корреспондентов в командировки, публикуем репортажи и интервью, фотоистории и экспертные мнения. Мы собираем деньги для множества фондов - и не берем из них никакого процента на свою работу.

Но сами «Такие дела» существуют благодаря пожертвованиям. И мы просим вас оформить ежемесячное пожертвование в поддержку проекта. Любая помощь, особенно если она регулярная, помогает нам работать. Пятьдесят, сто, пятьсот рублей - это наша возможность планировать работу.

Пожалуйста, подпишитесь на любое пожертвование в нашу пользу. Спасибо.

Хотите, мы будем присылать лучшие тексты «Таких дел» вам на электронную почту? Подпишитесь

Женя Воскобойникова прошла через многое: одна из главных красавиц Воронежа, модель и гордость родителей, в 22 года чуть не погибла в страшной автомобильной аварии, после которой она и ее подруга Настя остались инвалидами. Дальше были — операции, реабилитация, депрессия, отчаяние и… обретение совершенно иного смысла существования, переезд в Москву и работа на телеканале «Дождь». Женя стала общественным деятелем: она заставляет услышать голоса тех, кого общество старается не замечать, она нашла в себе силы любить и быть любимой, родила дочку Марусю и продолжает свою борьбу.

Как ей это удалось? Откуда появилось чувство, что авария произошла не в качестве наказания за что-то, а для чего-то? Как изменилась хрупкая длинноногая блондинка, оказавшись в столь драматичных обстоятельствах?

Об этом рассказывает сама Женя в книге «На моем месте. История одного перелома» (издательство «Индивидуум»), которую ей помогала писать журналистка Анастасия Чуковская. «Домашний очаг» публикует фрагмент книги.

Это не со мной

…Очнулась я день на третий. Горло что-то сжимает, в носу щекотно, я в трубках, катетерах, ко мне подключены какие-то аппараты, датчики, капельницы. Первым желанием было немедленно все вытащить. Голова поворачивалась с трудом, у меня даже приподняться не получилось. Я могла только протянуть одну руку к другой. Я пыталась пальцами оторвать пластыри и вытащить из руки какую-то штуковину. Я не чувствовала своего тела ниже пояса.

Где мои ноги? Когда меня развяжут, надо обязательно себя ощупать, решила я. Рядом были люди, но я никого не видела, не могла представить, кто они. Пищали аппараты. Я могла ориентироваться только по звукам и по теням на потолке. Я поняла только, что я в реанимации, ко мне никого не пускают. Мне никто ничего не объяснял. Сколько дней я здесь? Еще февраль?

Я открывала глаза и видела трещины на потолке. Я закрывала глаза и видела те же трещины. Меня на железной каталке возили на физиопроцедуры и в барокамеру. Под лязг железа я изучила все потолки своего этажа. Каталка помещалась только в грузовой лифт. Медсестры со свистом меня завозили в него, непременно ударяя о стену той частью каталки, где была моя голова. Этого можно было избежать, если продолжать катить меня вперед ногами, но это же суеверие: «Так покойников возят, а ты пока живая, так что это мы для тебя стараемся, скажи спасибо».

Уже тогда я узнала, что мои ноги все-таки целы. Просто я их не чувствую, не могу ими управлять. Их как будто и нет вовсе.

Собраться с мыслями я могла только ночью, когда меня оставляли одну. Тогда я, наконец, могла поплакать — так, чтобы никто из родных не видел. За что мне это? Что я сделала не так? Это потому, что я заносчивая, да? Это все моя гордыня? Это чья-то зависть? Может, я хвасталась? Жених, модельная карьера, dolce vita, обязательно все было выставлять напоказ? Думала, весь мир будет у твоих ног, вот посмотри, где теперь твои ноги? Получила по заслугам?

Что говорят врачи?

Пришла весна. Я не умерла. Меня часто навещали. И все-таки я срывалась. Меня выводило из себя то, что предстоит еще несколько месяцев ждать следующую операцию, что я завишу от того, когда пришлют пресловутые титановые пластины из Америки (тогда, в 2006-м, они стоили 200 тысяч рублей), когда ответят из больницы в Москве, — все надо было самим организовывать. Мне иногда казалось, что это просто страшный сон, я сейчас проснусь — и все будет по‑прежнему. Мне надо просто подождать. А потом еще подождать. И еще. В начале лета из Америки приехала моя новая запчасть, и меня на скорой повезли в Москву.

Я теперь была не «Леди Совершенство», я — «травматическая болезнь спинного мозга вследствие переломовывиха четвертого и пятого грудных позвонков».

Мне в палату прикатили коляску. Неужели должна в нее сесть? Но я почувствовала облегчение, когда первый раз оказалась в ней, наконец, сменились декорации, я теперь видела не только потолок и жуткие лампы. Я могла осмотреться.

Ну что, Жень, может, сходим куда-нибудь прогуляться? Тут недалеко Ваганьковское кладбище.

Да, мам, отличный вариант. Я полгода света белого не видела и вот начну с кладбища. Давай как-нибудь в другой раз?

— Ты зря! Я уже там была, мне понравилось. Красиво, спокойно.

Мне уже 21 год, а я не могу самостоятельно почистить зубы. Да что там — я даже не могу понять, хочу ли я в туалет. После первого же реабилитационного центра я потребовала, чтобы мама меня больше не сопровождала и оставалась в Воронеже. Я старалась со всем справляться сама — пересаживаться в коляску, готовить, одеваться.

Если привыкнуть к чьей-то постоянной помощи, от нее потом уже не откажешься. Я переживала, что буду обузой для своих родителей. Наверное, я в этом где-то перегибала палку, но зато у мамы освободилось время, она смогла вернуться на работу.

Я понимала, что меня засасывает какая-то трясина. Я не знала, как общаться с теми, кто остался рядом. Люди не знали, как со мной разговаривать, о чем. Да я и сама не знала, что им сказать. Они приезжали и спрашивали: «Ну что, есть прогресс? Что говорят врачи?» С тех пор как я начала ездить по центрам, у меня сменился круг общения. Я могла говорить только с теми, кто пережил то же, что и я.

Нужно бороться

Только через пять лет после аварии я первый раз поговорила с психологом. Своего первого и единственного психолога Дарью Андреевну я встретила в реабилитационном центре «Преодоление» в Москве. Дарья Андреевна первой заметила, насколько крепко я вжилась в роль героини плаксивых телевизионных сюжетов.

Она мне сказала: «Попробуй не зацикливаться на этом. Не заняться ли тебе чем-нибудь более конкретным? Если ты так хорошо себя ощущаешь в кадре, может, тебе попробовать получить работу на телевидении?» Я была ошарашена таким предложением. Я живу в провинции. Я инвалид. Какая работа на телевидении?

«С вами хочет поговорить помощница Натальи Синдеевой». — «Я не против! А кто такая Наталья Синдеева?» — «Здравствуйте, Евгения, мне только что звонила Наталья, она ехала в машине и услышала концовку программы, она спрашивает, не могли бы вы приехать завтра на кастинг? Это на «Октябре» — там сейчас строится телевизионная студия. Вам надо будет поговорить перед камерой, вы сможете?»

Я подумала: «Странно, какой еще кастинг? Что еще за телеканал? Мне завтра днем уже домой ехать, а у нас еще все магазины не изучены. Мне нужна блузка, не в полоску и не в горошек, чтобы не рябила в кадре, и не белая, а я до сих пор ее не нашла».

Наталья бурно жестикулировала: «Ты прости, что так грязно, но что поделать — мы строим телеканал. Хотим сделать что-то светлое, оптимистичное — мы же сами традиционный телик давно не смотрим. Будем поднимать важные темы, и мне кажется, что ты могла бы нам в этом помочь. Мы чувствуем, что в наших силах менять жизнь к лучшему. Подумай, может, поработаем вместе?»

Я разглядывала Наталью. Вроде женщина прилично одета, на сумасшедшую не похожа.

На слове «концепция» я отключилась, она с такой серьезностью говорила про свой телеканал, что-то про бизнес-модель, про контент — я ничего не понимала. Сама Наталья говорила со мной как ни в чем не бывало. Я поймала себя на мысли, что на меня давно никто не смотрел как на нормального человека. «Женька, привет. Мы готовы запускаться.

15 марта ждем тебя в офисе», — эту эсэмэску я перечитывала несколько раз. А потом снова доставала телефон и снова перечитывала…

Женька! Срочно беги в монтажку, нужно перезалить твой материал, отрежь концовку, она не подходит.

Женька! Срочно бери камеру — надо ехать в Красный Крест.

Женька, иди сюда скорее, мы тебя ждем!

Иди, беги — мне никто не делал никаких скидок. Если все здесь целый день носятся, то и я вместе со всеми.

Женя, где твой характер? Покажи нам его, мы знаем, что он у тебя о-го-го. Почему мямлишь в камеру? Громче, Женя, громче! Вот так, молодец! Нет, опять куда-то все исчезло. Не слышу тебя, еще раз, с самого начала…

В нашу третью встречу Миша перешел сразу к делу: «Выходи за меня замуж!» — «Ты с ума сошел?» — «Я серьезно сейчас». — «Миша, ты не понимаешь, что значит жениться на женщине с инвалидностью». — «Я вижу тебя, а не твою коляску».

Я не хотела принимать поспешных решений. Мне нравилось, что у нас роман, но мы почему-то действовали друг на друга разрушающе. Я могла вывести Мишу из себя за минуту, не понимая, что я делаю не так.

…Миша снова сказал, что хочет жениться. И как можно скорее, лучше всего в ближайший месяц. «Но зачем так спешить?» «Если мы это не сделаем немедленно, мы этого не сделаем никогда». Слова доктора о том, что я не смогу иметь детей, я запомнила на всю жизнь. Но Миша над этим только смеялся. «Такого не может быть, чтобы у нас с тобой не получилось!» Через два месяца я забеременела. «Вы правда собрались рожать?» — в женской консультации были мной недовольны.

Рождение Маруси — новая точка отсчета целого периода в моей жизни. Когда нас с Марусей выписали и мы оказались дома, до меня потихоньку начал доходить масштаб произошедшего. Я — мама. Это — моя дочка.

В декрете мне было хорошо. Впервые в жизни мне не надо было никуда бежать, я никуда не опаздывала, наконец-то в моей гонке наступил перерыв. Когда пришла весна, я поняла, что я несколько лет не видела, как распускаются почки на деревьях. А вот мы гуляем с Марусей и смотрим по сторонам. Всюду — жизнь!

Вместе с этим пришло постоянное беспокойство. Первый раз я куда-то выехала без ребенка примерно через месяц после родов и только потому, что причина была уважительная. Я должна была перенять эстафету паралимпийского огня! Я столько готовилась к нашим Олимпиадам, столько репортажей сделала на эту тему, я не могла этого пропустить. Я гордилась, что я тоже к этому причастна. Я должна была пронести факел 100 метров. Факел был тяжелым, хорошо, что мне помогал волонтер — он толкал мою коляску.

…Я скучала по своей безумной работе. На канале меня ждали. Зрители тоже, они писали, что со мной как будто старый «Дождь» вернулся, тот, который действительно Optimistic channel. Главный редактор канала Миша Зыгарь мне тоже говорил: «Женька, скорее возвращайся, а то без тебя пропали все хорошие новости. Сплошная война в эфире!» Мне было приятно, что у зрителей я ассоциируюсь со всем жизнеутверждающим в нашей повестке.

Я готовила марафон по борьбе с лейкозом в прямом эфире, занималась сюжетами и гостями. Ведущей должна была стать Анна Монгайт, но в последний момент она не смогла. Миша Зыгарь поставил меня вместо нее. «Миша, ты что, я не знаю, как сейчас строится эфир!» — «Ну вот и узнаешь!»

Так из корреспондента я превратилась в ведущую. У меня гибкое расписание, я работаю несколько дней в неделю, но с утра и до вечера. А в остальные дни мы с Марусей проводим вместе. Маруся смотрит меня по телевизору. Правда, она меня иногда путает с Аней Монгайт. Для нее все блондинки на экране — это мама.

«Вообще, это очень страшно. Едва ли это не страшнее перелома позвоночника — вывернуть себя наизнанку и рассказать о самом сокровенном всем вам!» — признаётся Женя Воскобойникова, которая в соавторстве с журналисткой Анастасией Чуковской написала книгу «На моем месте. История одного перелома». Её презентация прошла 30 ноября в Москве. Книга попала в список самых интересных произведений на книжной ярмарке Non\fiction. А 10 или 11 декабря Женя представила свою книгу в Воронеже в кинотеатре «Спартак».

«Хотела помочь другим»

Этой девушкой невозможно не восхищаться. 31-летняя Женя — живой пример того, как человек может добиться успеха, даже будучи ограниченным в физических возможностях. Её историю помнят многие воронежцы — десять лет назад, в феврале 2006 года, машина, в которой находилось пять человек, в том числе три девушки-модели, по вине пьяного водителя врезалась в дерево. Две девушки — Евгения Воскобойникова и Анастасия Ругаева — получили серьёзные травмы позвоночника и оказались в инвалидных колясках. Но не сдались!

Несмотря на заболевание, Женя продолжала вести активный образ жизни. Она решила попробовать себя в журналистике и в 2010 году начала работать телеведущей на канале «Губерния». А затем переехала в Москву и устроилась на телеканал «Дождь», где трудится до сих пор. В 2013 году Женя вышла замуж и через год родила дочку Марусю. Она участвует во многих общественных проектах, посвящённых людям с ограниченными возможностями, не раз давала интервью, в том числе и «МОЁ!». Но в газетных публикациях, даже очень больших, всего не расскажешь. Поэтому Женя решила написать книгу. Накануне презентации корреспонденты «МОЁ!» связались по телефону с автором.

— Мысли о книге возникали давно, — рассказала она. — С одной стороны, я сомневалась, будет ли интересна история моей персоны. С другой стороны, хотелось помочь людям, оказавшимся в подобной ситуации, показать, что даже с тяжёлой травмой можно жить полноценно, справляться с кризисами и депрессиями, поднять самооценку. А ещё я надеюсь что-то подсказать их родным и друзьям, ведь многие стесняются спросить человека с инвалидностью о каких-то вещах. Многие мои знакомые признавались, что нашли в книге ответы на вопросы, которые не решались мне задать.

«Старалась быть честной»

Как читатели книги подтверждаем: это совсем не прилизанная мелодрама. Женя рассказывает о том ужасе, отчаянии, которые она порой испытывала, и как с ними справилась.

— Написать книгу меня уговорила журналист Настя Чуковская, мой соавтор и правнучка детского писателя Корнея Чуковского, — рассказывает. — Мы с ней работали на «Дожде», потом она уехала в Будапешт. Начали работать над книгой, когда я была ещё в декрете. Связывались по скайпу и часами разговаривали. Настя задавала вопросы, порой провокационные. Потом из бесед выбирали материал. Писала в основном Настя, но мы вместе составляли структуру, работали над текстом. Я старалась быть максимально честной. Это очень трудно. Это была главная задача книги.

«Бывший муж может меня не понять»

Уже во время работы над книгой Жене и Насте пришлось дописывать несколько страниц. Примерно через год после замужества Евгения развелась с супругом, бизнесменом и политиком Михаилом Гагаркиным.

— Тяжелее всего мне далась глава не об аварии, а об истории отношений с бывшим мужем, — признаётся наша собеседница. — Это ещё свежо, не совсем закончено, ведь у нас растёт 3-летняя дочка. Думаю, Михаил может меня не понять и не очень позитивно всё это воспринять.

Женя признаётся, что до сих пор сомневается, правильно ли она поступила, написав книгу. А мы считаем, что её историю нужно прочитать не только людям с инвалидностью, но и (обязательно!) всем здоровым тоже. Чтобы ещё раз осознать — надо радоваться жизни, ценить всё, что она даёт, и не размениваться на мелочные переживания.

Пять цитат из книги «На моём месте»

1. Я теперь была не Леди Совершенство, я «травматическая болезнь спинного мозга вследствие переломовывиха четвёртого и пятого грудных позвонков».
2. «Прощального разговора с Ильдаром не состоялось. Всё и так было ясно. Я чувствовала, что я обуза <…> Моя само-оценка рухнула. Мне казалось, что жизнь меня сбросила с какого-то пьедестала, на который я больше никогда не взойду. Теперь я ущербная. Меня никто не полюбит».
3. «Я наконец-то попала домой. Я так ждала этого <…> И это оказалось кошмаром наяву. В подъезде ступеньки. Я с трудом помещаюсь в наших узких проёмах, а в ванной и в туалете — пороги. Мне уже 21 год, а я не могу самостоятельно почистить зубы. Да что там — я даже не могу понять, хочу я в туалет или нет, я ничего не чувствую и вынуждена пользоваться подгузниками!»
4. «На то, чтобы заново научиться во сне переворачиваться самостоятельно с одного бока на другой, у меня ушел год. Я и сейчас просыпаюсь несколько раз — мне надо сесть, руками выпрямить ноги, перевернуться, и тогда я могу снова заснуть».
5. Если на телевидении у меня были выходные, то в материнстве их не бывает. Сначала исчезло понятие «неохота». Варианта что-то не сделать, что нужно моему ребёнку, просто нет <…> Как часто говорят наши мамы, «внуки за меня отомстят». Вот уж точно: в Марусе — мое упрямство, помноженное на Мишино. Убедить Марусю сделать то, что она не хочет, практически невозможно.